— Кошки, плошки, чижи и ножи, — четко проговорил старик, сражаясь с очередным кошмаром. — Со слов ребенка шесть сотен взяли!

Уильям задумался, не вернуться ли в кровать. Старый Вернер снова всхрапнул и дюжину раз быстро- быстро-быстро щелкнул зубами, наподобие заводных челюстей-игрушек, продающихся в любом магазинчике розыгрышей. Уильям выглянул за дверь и осмотрел коридор, потом выскользнул наружу, зацепившись за дверь одной из двух оставшихся на рубашке крышечек-медалей; та отскочила и со стуком упала на плитки пола. Уильям беззвучно выругался, поминая себя, старого Вернера и свой разбитый палец, а также неожиданно возникшую малую нужду. Подобрав с пола крышечку и ее пробковую прокладку, он спрятал все это в карман, где уже лежали две красные капсулы нембутала, утаенные им от санитара под языком несколько часов назад.

Пройдя по коридору двадцать футов, Уильям остановился перед служебной комнатой. Дверь туда была чуть-чуть приоткрыта. Уильям облегченно вздохнул. Если бы эта дверь была заперта, то из-за темноты он вряд ли смог бы довести задуманное до конца. Но стоило ему взяться за дверную ручку, как новая волна ужаса окатила его. Дверь не заперта, лихорадочно объяснял он себе, и это может означать только одно — кто-то прячется там внутри. Его план раскрыли, кто-то обнаружил пропажу страницы из судового журнала. Все было подстроено с самого начала — две недели назад ему повезло, и он сумел пробраться в святая святых Фростикоса, в его кабинет, дверь которого оказалась открытой. Но все было подстроено. Одна незапертая дверь могла означать чье-то головотяпство, забывчивость, но два таких случая были невероятным совпадением. Кто сейчас таится в чулане за дверью? Фростикос собственной персоной? Кошмарный дьявол в белом со шприцом в занесенной руке? Бригада врачей со стальными подносами блестящих хирургических инструментов для лоботомии? Уильям крепче сжал ручку двери, решив ударить ногой в лицо любого, кто за ней окажется. В комнатке никого не было. Подле оцинкованного ведра и пластиковой корзины с тряпками стояла истрепанная швабра. На полке аккуратно выстроились три длинных и толстых четырехбатареечных фонаря, дальше виднелись банки с чистящими средствами и бутылки с лизолом.

Забрав с полки крайний фонарик, Уильям щелкнул выключателем, на секунду осветив дальний угол чулана, и начал осторожно открывать дверь. Из перпендикулярного коридора донеслись тяжелые звуки приближающихся шагов — Уильям вздрогнул и прижался спиной к стене. Оставив дверь приоткрытой, он отодвинулся в глубь чулана. Решив не сдаваться без боя, занес над головой тяжелый фонарь. Перед дверью чулана шаги стихли. Снаружи кто-то приглушенно рыкнул. Уильям почувствовал, что от страха мороз продирает по коже. Господи, что за ужасное создание он сейчас увидит! В щель, открывая дверь шире, просунулась чья-то нога. В коридоре стояло чудовище с человеческим телом и картонной коробкой вместо головы. Ничего не видя вокруг, существо качнулось к Уильяму. Он изготовил фонарь для удара. В тот же миг он узнал курчавые рыжие волосы подручного, дурачка от рождения, живущего при лечебнице: тот протискивался в чулан с тяжелой коробкой. Он был совершенно безобиден. Уильям испытал сожаление по поводу того, что на месте подручного не оказался кто-то другой, из тех, нормальных. Решительно закусив губу, он что есть силы хватил вошедшего раструбом фонаря по голове, но промахнулся и попал в шею — его жертва повалилась на пол носом в свою коробку, толкнув по пути Уильяма. Пошатнувшись, тот схватился рукой за полки позади себя. На спину стонущему слабоумному посыпались банки с чистящими средствами, окутывая его облаками белого и голубого тумана.

Отстранившись от ворочающегося на полу тела, Уильям продвинулся к свету. Коротко и сильно размахнувшись еще раз, он припечатал фонарь к затылку подручного, который сразу же перестал мычать, очевидно потеряв сознание. Уильям вытащил ноги из-под упавшего, переступил через него и встал спиной к двери. Фонарь у него в руке был разбит, остатки стекла осыпались на плитки. Уильям сунул негодный фонарь в угол, задвинул картонную коробку внутрь чулана так далеко, как смог, затолкав следом бесчувственное тело, взял с полки новый фонарь и только после этого прикрыл дверь.

Но, сразу же передумав, снова открыл дверь, приподнял голову бесчувственного подручного, раскрыл ему рот и вложил туда две припасенные капсулы нембутала. Одна из капсул моментально вывалилась изо рта парня на пол и потерялась, другая приклеилась к языку. Уильям вполголоса ругнулся. Прошло уже десять минут, а он все еще торчит в двадцати футах от двери своей палаты. Его побег развивается страшно медленно. До сих пор он не предпринял ничего дельного, только врезал пару раз по голове бедному недоумку-подручному, который вот-вот очухается и поднимет крик. Уильям схватил с полки тряпку, раздумывая, нельзя ли использовать ее в качестве кляпа. Потом он заклеит парню рот липкой лентой. Однако это означало, что придется связать подручного, для чего того необходимо вытащить в коридор. Он стянет ему руки той же клейкой лентой. Человек на полу зашевелился. Уильям поднял фонарь, но мысль о том, что придется бить лежачего, показалась ему отвратительной; события развивались словно в кошмаре — он целую вечность торчит в коридоре, раз за разом оглушая невинного дурачка из-за боязни быть обнаруженным. Нет, нужно действовать быстро — в скорости спасение.

Уильям решительно закрыл дверь и припустился по коридору, пригнулся и свернул в проходную кладовую, через которую попал в огромную кухню. Достав из кармана заделанный в пленку карманный календарик, он просунул тонкую пластину между язычком замка и косяком, распахнул наружную дверь и оказался под навесом на пандусе, где разгружались грузовики с продуктами — перед ним лежала ночь. За полоской асфальта начиналась лужайка и деревья, а за ними дорога вела к высоким железным воротам и свободе.

В слабом свете тусклого склоненного лунного серпа отдельные кусты вокруг лужайки сливались в сплошную полосу, неотличимую от травы. Высокое ясное небо было обильно усыпано звездами. Огромная, с грейпфрут, Венера плыла мимо нижнего рога месяца, да так близко, что, казалось, от одного до другого можно добросить камнем. Из-под кустов на бледный лунный свет выскочил кролик, дал стрекача к дороге и быстро затерялся в ночи. Пригнувшись и размахивая фонариком, Уильям побежал через лужайку вслед за кроликом, в ужасе ожидая, что в палатах начнет вспыхивать свет, очнувшийся в чулане подручный поднимет шум, колотясь в дверь, а за спиной зазвучат крики — опасный больной снова сбежал и проламывает теперь головы всем встречным-поперечным! Однако кругом царила тишина.

Вдоль дороги тянулась живая изгородь из гибискуса. Скрываясь в тени изгороди, Уильям побежал вдоль нее, все еще сгибаясь в три погибели — его твидовое пальто и брюки отлично сливались с кустарником. Он точно знал, куда собирается попасть. Впереди, невдалеке, в каких-нибудь тридцати ярдах от главных ворот, прямо посередине дороги находилась железная крышка канализационного люка, огромного, как колесо грузовика. Если поднять люк окажется ему не под силу, Уильям отправится к воротам. Ему уже доводилось перелезать через них во время одного из ранних побегов, и теперь, если только охранник не проснется, он без труда проделает то же самое и в два счета окажется на той стороне.

Если охранник проснется, Уильям оглушит и его. Продолжая красться вдоль живой изгороди, он решил при первой возможности послать подручному письмо с извинениями и объяснениями. Как истинному джентльмену, ему надлежало сделать это непременно. Остановившись у раздвоенного ствола самшитового дерева, Уильям осторожно высунулся из-за него и поверх живой изгороди рассмотрел будку охранника; в маленьком освещенном окошке виднелась спина человека в форме. Охранник читал книгу. Уильям протиснулся сквозь изгородь, но споткнулся и вывалился на дорогу, мгновенно упал на четвереньки и скользнул обратно в спасительную темноту кустов. Запустив руку в карман пальто, он вытащил оттуда небольшой черный гвоздодер, похищенный из ящичка с инструментами, принадлежащего садовнику. После этого он, раскорячившись словно краб, снова выбрался на дорогу и без промедления просунул загнутый конец гвоздодера в отверстие размером с четвертак, имеющееся в железном диске, и как следует потянул на себя.

Крышка люка не шелохнулась. С таким же успехом Уильям мог пытаться поднять саму улицу. Он вытащил гвоздодер из дыры и, вставив его в щель между крышкой и стальным кольцевым периметром, действуя своим орудием как рычагом, приподнял крышку почти на полдюйма. Просунув под нее пальцы, Уильям сразу же мудро вытащил их обратно. Опуская крышку, он выдернул из-под нее гвоздодер прежде, чем она успела его прижать.

Металлический лязг упавшей на место крышки эхом разнесся над дорогой. Уильям метнулся в тень живой изгороди, забрался за кусты и притаился. Выглянув наружу, он увидел, что охранник стоит на дороге и шарит по асфальту лучом своего фонаря. Так ничего и не заметив, охранник через минуту сдался, выключил фонарик и вернулся к книге. Уильям выполз на дорогу. Он попытался прикинуть, сколько времени