Дверь распахнулась. Девушка стояла на пороге. В руке она держала лампу, горевшую ярким светом. Глядя на нее, Хэм ощутил странное чувство, от которого волосы у него на шее встали дыбом, как шерсть у испуганного котенка. На какую-то секунду ему показалось, что он видит в дверном проеме свою мать, с длинными волосами, рассыпавшимися по плечам, в тонкой шелковой ночной рубашке до полу с наглухо застегнутым воротом.
Она словно плыла по комнате. Ступни ног были скрыты под пышными складками. Медленно подошла к его кровати.
– Ты плакал, Хэм. Я слышала. Может, ты заболел?
Хэм лежал, весь напрягшись, крепко сжимая простыню у шеи обеими руками.
– Я… я… Нет, ничего. Мне просто приснился плохой сон. Со мной это часто бывает.
Она наклонилась, заглянула в его глаза и улыбнулась. Пламя от лампы, с его причудливой игрой света и тени, меняло черты ее лица. Теперь оно казалось недобрым, распутным, каким-то нереальным.
– Могу ли я чем-нибудь помочь тебе, Хэм?
Она положила свою маленькую белую руку на его напрягшееся бедро. Хэм ощутил прикосновение сквозь простыню, будто Келли коснулась его обнаженной кожи. Пламя отражалось в ее глазах, как два огненных язычка.
– Нет! – Весь дрожа, он рывком поднял колени. – Я просто устал. Оставь меня в покое.
Он отвернулся на бок и закрыл глаза. Больше он не услышал ни единого слова, ни единого движения, однако, открыв глаза через некоторое время, увидел, что комната пуста.
На следующий день Нат повел Келли к каменоломне. Они шли по туннелю, проложенному в лесу и круто поднимавшемуся к горной вершине. Остановились на последнем, самом высоком, уступе, глядя на гигантский кратер. Человеку понадобилась сотня лет, чтобы пробить его киркой и резцом в твердой горной породе. В трещине, у нижнего края карьера, из поды подземных источников образовалось озеро. Его кристально- чистая водная поверхность сияла в лучах солнца, как отполированное серебро.
Нат обнял девушку за талию, по-хозяйски сжал ее локоть.
– Вчера ты говорила о корнях, о том клочке земли, которым так дорожишь. Взгляни-ка на это! – Он провел свободной рукой по воздуху с запада на восток. – Все, что ты можешь охватить глазами, – это все мое. И внизу, до самой реки, тоже моя земля. Ну как, впечатляет?
Она подняла на него глаза. На лице ее появилась хитроватая усмешка.
– А вон там, за рекой, я вижу землю, которая тебе не принадлежит. И река тоже.
Он рассмеялся.
– Ни один человек не может владеть рекой, девочка.
– Не важно, как это называется – владеть или держать под контролем. Есть люди, которые держат реки под контролем.
– Что это значит?
– Можно контролировать то, что связано твоими землями. Если бы долина за рекой принадлежала тебе, значит, ты владел бы и рекой, протекающей по твоей земле.
Нат запустил пальцы в бороду.
– Ну и что я буду делать с рекой?
– Например, ты можешь построить мост.
– Мост?! – Его раскатистый хохот эхом разнесся по лесу от стен каменоломни. – Для чего мне строить мост? – Он указал рукой на дом, больше его собственного, стоявший на склоне дальнего холма за рекой. – Для того чтобы Мейджорсам удобнее было пересекать реку, когда они ездят в Кейп-Код на своем шикарном автомобиле?
– Вот именно, – очень серьезно ответила Келли. – В этом-то все дело. Мотоциклы, автомобили, грузовики, в каком бы направлении они ни ехали, должны пересекать реку.
Нату, по-видимому, надоело играть в глупые игры с молоденькой девчонкой.
– Ну и пусть пересекают ее в Клинтоне или по мосту, что в сорока милях вниз по течению. Кого это волнует?
Но девушка не сдавалась:
– Мост в Клинтоне предназначен для повозок с лошадьми. И, кроме того, улицы, прилегающие к нему, узкие, как бутылочное горло. Даже летом перед мостом скапливаются пробки длиной на два квартала.
– Ну и пусть их. У нас в Найтсвилле нет ни одной машины. Пойдем, тебе надо успеть на двенадцатичасовой поезд.
Держась за его руку, она осторожно спускалась по крутому склону. Из-за раскиданной повсюду сланцевой глины спуск представлял немалую опасность.
– За переезд по мосту они в Клинтоне берут с каждой машины серебряный четвертак.
Нат хмыкнул.
– Для того чтобы построить хотя бы маленький мостик, понадобятся горы серебра, Келли.
– А что, Мейджорсы богаче тебя? У них больше земли?
– Громы небесные! – взорвался Нат. – Да мой отец уже был богатым человеком, когда отец Карла Мейджорса сошел на берег с палкой и красным носовым платком, в котором содержалось все его имущество.
