время их любовной связи. С Эвелин Харди он этим пренебрег, что дорого ему обошлось.

Во вторник Крис достаточно окрепла для того, чтобы встать с постели. Ее укутали в одеяла и усадили на открытой террасе над парадным входом. Ярко светило солнце, однако с реки дул холодный ноябрьский ветер. Отечность на щеке у Крис немного спала, и фиолетовая багровость уменьшилась. Однако в ее умственном и душевном состоянии Келли не заметила никаких улучшений. С другой стороны, и прогрессирующей кататонии, чего опасался доктор Франц, тоже не наблюдалось. Крис сама ела, самостоятельно пользовалась туалетом и ванной, однозначно отвечала на простейшие вопросы.

– Ты хочешь есть, Крис?

– Нет.

– Ты устала?

– Нет.

– Тебе страшно, Крис?

Молчание. Крепко сжатые губы. Усилившееся ощущение пустоты.

– Крис, Хэм здесь. Ты хочешь его видеть?

Впервые с того момента, как шериф с помощниками привели Крис домой, она выказала признаки желания пробить броню, которой окружила себя. Голова ее резко поднялась, губы беззвучно задвигались.

– Она пытается что-то сказать, – прошептала Джейн Хатауэй. – Не могу понять что…

Келли пристально следила за губами девушки. Повторяла их движения.

– Хэ… Харм… Нет, не то. – Внезапно ее осенило. – Хэм! Она пытается произнести «Хэм»! Ну же, Крис, давай! Скажи еще раз «Хэм»!

Крис кивнула. Сглотнула слюну, с трудом выдавила из себя:

– Хэм… Хэм… Хэм…

Келли громко рассмеялась. Обняла девушку.

– Умница! Джейн, приведите мистера Найта. Скажите, что мисс Мейджорс хочет его видеть.

Хэм сидел в гостиной наедине с Натом, живым шестилетним доказательством его преступления. С каждым годом мальчик становился все больше похож на Хэма – вместе с этим росло и сознание вины. Теперь к ней добавились три убийства.

Он приговорен, и долина реки Гудзон – его тюрьма. Освободиться он сможет, только если покинет Найтсвилл, уедет на край света из этих мест, где все служит напоминанием, как черные траурные повязки на рукавах скорбящих.

– Хэм, а что все-таки произошло с Крис? – повторял и повторял Нат, словно заезженная пластинка.

– Она сильно ушиблась. Упала, наверное. Я сам не видел, меня там не было.

Хэм подошел к окну, распахнул его, глотнул свежего воздуха. Наедине с Натом у него неизменно возникало ощущение удушья.

– Но ты же повез ее на танцы. Я слышал, как мама с папой говорили, что какие-то парни ее побили.

Хэм рукавом вытер пот с лица.

– Да, правда, я и забыл. Крис бегала по пляжу с этими ребятами. Ну знаешь, как мы иногда играем втроем, ты, я и Крис. Она упала и ушиблась.

Мальчик подошел к нему, взял за руку.

– Она стала какая-то странная, Крис. Как будто спит с открытыми глазами. Я с ней говорю, а она не слышит.

Хэм внутренне содрогнулся. Господи! И это тоже его вина! Она флиртовала с Джейком Спенсером только для того, чтобы вызвать в нем ревность. Так сказала Келли. Ведьма Келли… Но нет, он не должен перекладывать вину на нее. Пять лет Крис бескорыстно любила его. Вина его не в том, что он не ответил на ее любовь, как положено мужчине. Он виновен в том, что не сказал ей правду. Он слишком часто отворачивался от девушки.

Хэм положил руку на плечо Нату.

– С Крис все будет в порядке, вот увидишь. Не беспокойся, Нат.

С неловкостью, так похожей на его собственную, мальчик потерся о Хэма, как собачонка в поисках ласки.

– Я счастлив, что ты мой брат, Хэм. Я люблю тебя.

У Хэма что-то сжалось в горле. Не сразу удалось ответить. Поглаживая плечо Ната, он ждал, пока пройдет спазм.

– Я тоже этому рад.

Джейн Хатауэй молча стояла в дверях, наблюдая за ними. Всегда, когда она видела их вместе, у нее возникало странное и необыкновенно сильное ощущение, которое она не могла определить.

Хэм почувствовал ее присутствие и повернул голову. Она смущенно кивнула.

– Доброе утро, мистер Найт. Миссис Мейджорс сказала, что, если хотите, можете, подняться к мисс Крис.

– Спасибо, мэм. Иду.