— Есть одно обстоятельство, которое не дает мне покоя.
Он кивает:
— Я знаю, о чем ты думаешь. Зачем мы нужны ему? Почему бы ему не проделать все это в одиночестве или не обратиться к людям, занимающимся торговлей?
— В самую точку.
Он понимает, что уже бесполезно играть в молчанку — с этого момента мы стали соучастниками.
— По тем же причинам, по которым он не может показаться в Антверпене. Полниц — вымышленное имя. Ты только что познакомился с человеком, который вот уже три года как мертв.
— Что же это за бестия?
Элои улыбается:
— Тот, кому Фуггер обязан своим господством в Антверпене. Его лучший агент — Лазарь Тухер.
Мои глаза вылезают из орбит. Элои усмехается, приставив ко рту указательный палец:
— Шшш. После того как он покончил со стариком Хохштеттером и вымостил дорогу для торжественного вступления Антона Фуггера в Антверпен, его заслуги принесли ему пост главы филиала агентства в Кельне. Но в тридцать пятом, когда Фуггер решил снарядить экспедицию за золотом из шахт Нового Света, руководство столь важной операцией было доверено усердному Лазарю. Буря у португальского побережья отправила на дно весь флот, только что отошедший от берега. Это подтвердит любой моряк в порту — самая большая неудача Антона с тех пор, как он стал главой семейного предприятия. Но никому не известно, что один корабль спасся — флагман, на котором находились все деньги, предназначенные для финансирования добычи полезных ископаемых в Перу.
— А Тухер был на этом корабле…
Финал представить нетрудно, но Элои не из тех, кто бросает рассказывать историю посередине:
— Он направился в Ирландию, а оттуда — в Англию, где скрывался в течение трех лет, проворачивая дела с друзьями Генриха VIII.
— А теперь решил запустить руку в кассу своих бывших хозяев.
— В самую точку.
Мы шагаем по узкой улочке, протянувшейся вдоль эстуария. Колокольни Антверпена возвышаются в дымке на горизонте. Чайки с высоты высматривают что-то в воде, аист неподвижно изучает нас из гнезда на флюгере выброшенной на мель прогнившей развалюхи.
Элои потупил взгляд, обдумывая, что стоит рассказать мне.
Неожиданно он останавливается:
— Это не только ловкое мошенничество.
Еще несколько шагов, я жду, что он намерен мне выложить.
— Дело не только в деньгах.
— А в чем же еще?
— В доверии. Как, по-твоему, отреагируют торговцы, когда обнаружат, что фальшивые векселя Фуггера ходят по всей Европе?
— Мне кажется, они больше не захотят принимать ни единой бумажонки с подписью Антона Фуггера.
— Вот именно. Что такое банкир без доверия и без кредита? Он похож на капитана без корабля. Если люди прекратят считать его подпись достаточной гарантией, так как она может оказаться поддельной, с ним покончено, он мертвец. Помнишь историю старого Хохштеттера? Именно так его и уничтожили! Лишили доверия. Из банков начнут изымать сбережения. Недоверие — эпидемия, распространяющаяся практически мгновенно: кто захочет иметь дело с банкиром, который теряет клиентов вместо того, чтобы приобретать их?
— Так ты утверждаешь, что Тухер хочет сделать Фуггера из Аугсбурга облапошенным мошенником?
Он качает головой:
— Его интересуют деньги. И меня тоже. Но, если действительно удастся подорвать доверие к Фуггеру, тот рухнет лет через пять.
Сердце бьется отчаянно, нервы натянуты.
— А вместе с ним и Фердинанд, Карл V, папа, немецкие князья. Все, привязанные к мошне Антона Хитрого.
Я тихонько бормочу, словно меня посетило видение:
— И вместе с ним половина дворов Европы.
Элои тоже понижает голос, хотя поблизости никого не видно:
— «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали».
ГЛАВА 43
— Он видел груз?
— Да.
— Корабли?
— Да.
— Он не выдвинул каких-либо возражений?
— Задал несколько вопросов по поводу маршрута, по которому мы собираемся следовать.
Лазарь Тухер, воскресший, Гоц фон Полниц, маг числа, с самым разочарованным видом качает головой:
— Должно быть, они считают себя всемогущими. Настолько уверены в собственной силе, что и представить себе не могут, что кто-то попытается надуть их. Ну и мудаки!
— Ладно, но это, без сомнения, играет нам на руку, так ведь?
Гоц игнорирует вопрос, следуя нити собственных рассуждений:
— Он согласился на пятьдесят тысяч флоринов?
— Глазом не моргнув. Он потребовал от нас положить к ним в банк три тысячи в качестве гарантии, которую вернут нам после первой экспедиции. Я все сделал, как ты сказал, — вручил ему эту сумму, не делая из этого истории, а он решил, что в нашем распоряжении достаточно денег.
— Хорошо. Но, если бы я был на его месте, все прошло бы далеко не так гладко.
— Значит, нам повезло, что ты на нашей стороне.
Бывший агент Фуггера протягивает мне рюмашку:
— Это дело надо обмыть. Ты оказался на высоте. Первый шаг сделан.
Баржа, на которой Лазарь Тухер прячет тайну своего воскрешения, скрывается в луке реки. Внутри она выглядит, как нормальный дом, если не считать очень необычных предметов, развешанных повсюду по стенам и в каждом углу: шпаги, пистолеты, музыкальные инструменты, карты, отполированный черепаший панцирь.
Я знаю, что лучше молчать, но не часто доводится встречать столь любопытных персонажей.
— Элои рассказал мне твою историю.
— Зря он это сделал. Если нас схватят, чем меньше мы будем знать друг о друге, тем лучше будет для всех нас.
Я устраиваюсь поудобнее на кожаном диване.
— Ты хочешь сказать, что Элои ничего тебе про меня не рассказывал?
Гоц пожимает плечами:
— Я знаю только, что ты был в Мюнстере с теми безумцами, и скажу тебе совершенно откровенно, что, если бы это было твоей единственной верительной грамотой, я никогда бы не взял тебя в дело. Но Элои сказал, что ты подойдешь, а я верю его чутью. Тот, кто умудрился остаться на плаву среди акул этого города, не дав себя сожрать, должен прекрасно разбираться в людях!
