— Вы, муллы, обманываете народ, морочите нам голову, висите как дармоеды на народной шее! Вы двуличны, говорите одно, делаете другое, красноречивые и хитроумные лжецы! Покаетесь ли вы когда-нибудь в своих нечестных проделках? Почему вы явились сюда, какое вам дело до нас? Когда нас будут поджаривать в аду на том свете, вы сможете нам подать руку помощи?..
Муллы удалились ни с чем…
На этих примерах я хочу показать, что и волостные, и муллы действовали заодно против наших нововведений и всячески пытались оказать давление на наш комитет.
Надо сказать, что не только в Акмолинске, но и всюду по Казахстану, в той или иной степени успешно, духовная знать и бывшие царские чиновники единым фронтом шли против комитетов, пытались протащить в жизнь свои решения, навязать населению свои взгляды и по-прежнему остаться у власти.
Приведу еще один пример более позднего периода.
Это было во время колчаковщины.
Алаш-орда сосредоточилась в то время в двух местах: в Семипалатинске, где ею руководил Алихан Букейханов, и на западе Казахстана, в Уральской области, в Жымпиты, где руководителем был Жаханша Досмухамметов. Активными деятелями алаш на западе были Халель, упомянутый волостной Салык и другие.
Однажды все руководство западной алаш-орды собралось на квартире Халеля по случаю приезда известного хазрета Куаная, весьма высокого почетного гостя. Лично знали Куаная и относились к нему с уважением татарские и башкирские муфтии[18] в Казани и Уфе. Естественно, что здесь смотрели на него с подобострастием и называли «хазрет».
«Хазрет» Куанай сидел величественный и сердито-важный. Глядя со стороны, можно было подумать, что это пожаловал сам будда, до того неподвижен и значителен Куанай. Он молчит, зря слова не вымолвит, а если и скажет что, то каждое его речение воспринимается как божий дар. С олимпийским спокойствием взирает хазрет на свою паству, а члены правительства сидят скромно, тихо, как ученики перед учителем. Иногда в их угодливых взглядах на Куаная можно прочесть собачью преданность, так и кажется, что вот-вот они завиляют хвостами, как верные псы перед хозяином. Тут же сидел и глава правительства Жаханша Досмухамметов. Он в новеньком, с иголочки, изящном мундире, похожий па персидского военачальника Ризашаха. Жаханша обворожителен, хочешь — не хочешь, а так и тянет еще раз посмотреть на него. Жаханша— глава алаш-орды, Жаханша казахский хан…
Но Жаханша сидит без головного убора. И голова его не обрита по обычаю, на голове Жаханши буйная шевелюра. Полагалось бы сидеть ему в голубой тюбетейке и в меховой шапке хана, украшенной драгоценными камнями и узорами. Но нет на его голове даже тымака.
Жаханша, будто поняв вдруг свой недостаток, провел ладонью по волосам, пригладил их. Пристально проследил хазрет за движением Жаханши. Под левым глазом Куаная чуть заметно дрогнул мускул, и хазрет вдруг поднял голову, словно беркут, избавленный от кожаного колпачка. Неподвижным взглядом он впился в лицо Жаханши. Присутствующие испуганно затаили дыхание— что будет?
— Легкомысленный! — воскликнул хазрет. — Почему вы сидите здесь без головного убора? Мы вас считаем правителем, халифом. Во время каждого намаза мы молимся за вас, за ваши успехи и ваше здоровье! А вы как себя ведете? Немедленно наденьте шапку!
Все испуганно всполошились, стараясь как-нибудь сгладить и замять неприятный инцидент.
— Доходят слухи, что вы неаккуратно совершаете намаз! — продолжал рассерженный хазрет.
Бесконечно повторяя «виноваты, виноваты», присутствующие насилу успокоили хазрета. Когда наступила тишина, разговор повел хозяин дома Халель:
— Ваше святейшество, сейчас мы очень загружены работой, совсем нет свободного времени, вздохнуть некогда. Разрешите нам в обычные дни совершать намаз дома, а в мечеть на молитву ходить только по пятницам.
Куанай недовольно помолчал и в конце концов разрешил членам правительства алаш-орды совершать намаз дома по причине чрезвычайной занятости.
— Но намаз в пятницу совершать в мечети! — твердо приказал хазрет, сохраняя принципиальность.
— Так и будет, ваше святейшество, — покорно согласились члены правительства…
Подобное происходило не только на западе, но и в других местах Казахстана. Алаш-орда в своей деятельности опиралась не на народ, а на прежних волостных управителей, почетных мулл и хазретов. Их непременно приглашали на все заседания и собрания, выслушивали их напутствия и советы и принимали как руководство к действию. Таким образом алаш-орда фактически осуществляла власть тех же царских чиновников в лице волостных и прежних духовных наставников в лице мулл и их приспешников.
Продолжим теперь рассказ о деятельности нашего Акмолинского комитета.
Как я уже сказал, население уезда видело в нашем комитете полноправную новую власть, суд и милицию. Мы не сидели сложа руки, без конца к нам прибывали гонцы и просители из аулов всех волостей. Работа кипела. Но вся наша деятельность заключалась в том, что сами-то мы, ни от кого не получая инструкций, советов, указаний, действовали чаще всего вслепую. Там, где требовалась большая власть, нам не на кого было опереться, не было у нас ни обязательного постановления, ни закона. А в русском комитете вообще не велось никакой работы.
Вся административная власть в Акмолинске была сосредоточена в руках прапорщика Петрова, посланного правительством Керенского. Но что он мог сделать, на какие законы опереться в своей деятельности? А ведь обстановка была очень сложной, и не только в Акмолинске, но и во всем уезде.
Веками сковывал мощный слой льда тихое море, копившее в себе силу. И вдруг лед тронулся, стихия освободилась, разбушевалась. Какая власть ее уймет теперь, кроме народной власти? Кто и где создаст эту власть, направит бушующую стихию по верному руслу?..
Таким всеказахстанским организующим центром спешила стать оренбургская газета «Казах». Несмотря на то, что газета издавалась на окраине обширной казахской земли, у нее были все возможности стать организующим центром. Прежде всего, газета «Казах» начала издаваться, по сравнению с другими газетами, давно — с 1912 года. Она уже успела завоевать популярность, приобрести соответствующий опыт общественно-политической борьбы, имела своего читателя.
Газета начала выходить как раз в тот период, когда усилился колониальный режим царского правительства, когда коренное население стало вытесняться с плодородных земельных угодий по берегам рек, со своих давних владений, на которых жили предки. Казахи оплакивали свою участь, тяжело переживали притеснения. Теперь многие стали осознавать свое рабство. Постепенно возникла в среде казахской молодежи тяга к просвещению, к грамоте. Ученье — свет, — говорит пословица. Как раз в это время и начала издаваться газета «Казах». Постепенно оренбургская газета стала печатным центром казахских националистов. Вот почему после свержения царя газета «Казах» сразу стала знаменосцем алаш-орды.
Газета объявила о созыве всеказахстанского съезда. Но прежде был созван Тургайский областной съезд, который работал со 2 по 8 апреля 1917 года. На съезд прибыли делегаты от комитетов Уральской, Акмолинской, Семипалатинской, Сыр-Дарьинской и Букеевской областей. На этом съезде и было принято решение о созыве всеказахстанского съезда, было также избрано подготовительное бюро, во главе которого стала редакционная коллегия газеты «Казах»— Букейханов, Байтурсунов, Дулатов и Кадирбаев.
Вскоре избранное Тургайским съездом бюро оповестило о созыве первого всеказахстанского съезда в Оренбурге 20 июля 1917 года. Газета объявила о количестве представителей от каждой области Казахстана в отдельности. Затем во все комитеты были разосланы телеграммы из Оренбурга, в которых перечислялись вопросы, подлежащие рассмотрению на съезде:
Количество делегатов было очень малым. Они избирались уездными или непосредственно областными комитетами. Вскоре стало известно, что кроме делегатов официальных, избранных по положению, на съезд специальными телеграммами приглашаются некоторые отдельные особы из разных местностей, вроде волостного Салыка, «пупа земли», хазрета Куаная, а также известного уже читателю Пана Нурмагамбета. Каждый из работников кбмитета недоумевал: кто их вызвал и для чего? Оказывается, вызвал Букейханов, сам лично. Чем же эти люди заслужили доверие народа после свержения царской власти?
От Акмолинской области делегатами съезда были выдвинуты врач Асылбек Сеитов и учитель Магжан Жумабаев.
Так получилось, что мы, в поте лица трудясь в уездном Акмолинском комитете, оказались не по своей вине сторонними наблюдателями. Нас не привлекали к подготовительной работе в связи со съездом, и обо всем происходящем мы узнавали только через телеграммы, письма и газеты.
Перед съездом я получил письмо из Омска от фельдшера Шаймердена Альжанова. Я познакомился с этим товарищем, когда приехал в Омск учиться. Потом мы сошлись ближе и стали друзьями.
Когда в Омске впервые в 1913 году была организована казахская молодежная организация «Бирлик»— «Единение», мы единогласно избрали ее председателем Шаймердена Альжанова. Он уже тогда проявил себя стойким революционером. На одном из тайных собраний «Бирлика», которое состоялось в роще, Шаймерден внес предложение: создать собственными силами небольшую типографию, печатать листовки революционного содержания и распространять их среди казахского населения. Уже в то время возникал вопрос: что делать нашей организации, если свершится революция? Шаймерден твердо заявил: «При свержении царской власти мы должны выступить с оружием в руках вместе с революционными силами». Многие неодобрительно относились к его решительным высказываниям, упрекали Шаймердена в безрассудстве. Я его поддерживал. И вот сейчас, перед всеказахстанским съездом, Шаймерден прислал мне письмо:
«Саке, я еду на съезд господ в Оренбург. Я выступаю против Букейханова и буду доказывать неправильность его позиций.
Ты тоже должен раскрывать глаза народу, неустанно разоблачать подлинное лицо этих людей. До свиданья! Жди моих сообщений».
Мы начали вести подготовку к съезду, начали разъяснять народу, что манны небесной от съезда ожидать нечего.
Повестку дня оренбургского съезда мы обсудили на общем собрании нашего уездного комитета. Наиболее важным, узловым вопросом мы считали обсуждение характера нового правительства России. Вопрос этот тревожил всех, потому что на съезд в Оренбурге собирались толстопузые баи, муллы и хазреты, бывшие царские волостные. Какую форму правления они могли предложить, нетрудно было догадаться: только выгодную для себя, но не для народа.
После доклада и обмена мнениями мы приняли постановление комитета, и от его имени Бирмухаммет Айбасов составил следующую телеграмму оренбургскому съезду: «Мы голосуем за Федеративную республику, выступая против всех других форм правления».
Наша телеграмма поступила в Оренбург до съезда. Некоторые выступавшие также высказывались за федеративную республику. Председательствующий Букейханов лез из кожи вон, стараясь навязать съезду программу кадетской партии.[19] Он доказывал правомерность создания Российского правительства с королем и парламентом, как в Англии…
Время шло. Хаджи, муллы и бывшие волостные продолжали считать нас своими заядлыми врагами, именовали безбожниками, нарушителями народных устоев.
