белки (Funisciurus leucostygma) издают странный цокающий звук, как будто язычок щелкает о нижние зубы, и я подумал, что таким звуком они могут созывать своих сородичей к обеду или еще для чего-нибудь Поэтому мы взяли маленькую белочку и поместили в клетку, которая совсем не пахла человеком, так как раньше лежала закопанной в куче листьев из лесной подстилки Стараясь не прикасаться к клеточке, мы отнесли ее в глубину леса и подвесили на кривой ветке. Сами же спрятались недалеко от приманки и стали ждать дальнейших событий.
Когда мы «окапывались», солнце светило вовсю, но примерно через час — маленький зверек все это время возбужденно «цокал» — небо застлало тучами. Потянуло жаром, как из горящей топки, а тучи быстро наливались чернотой. Несколько узких просветов в лиственной кровле сквозь которые было видно небо, приобрели угрожающий багрово-графитный оттенок, как ночное небо над большим городом, а в толпе деревьев поднялся стонущий ропот. С каждой минутой тьма сгущалась, и все звуки стихли, был слышен только жалобный призыв нашей белочки.
Внезапно до нас докатился раздавшийся далеко на востоке шум, похожий на грохот курьерского поезда. Самое странное и жуткое в этом грохоте было то, что внизу, в глубоком сумраке леса, слышно было только эхо, а сам звук во всей своей мощи прокатывался поверху, над пологом крон. Деревья раскачивались все сильнее, и вот уже лесные гиганты стали склоняться к востоку, покоряясь ревущему, рвущему воздух урагану, терзавшему их вершины. Мы оказались в ужасающем, грозном затишье, дневной свет сменился зловещим бледно-розовым полумраком; над нашими головами, казалось, неисчислимыми роями вьются с визгом и воем одичалые бесы, а лес, потеряв свою извечную устойчивость и непоколебимость, гнется под каким-то до жути непривычным углом.
И вот — началось. Раскаленный ветер внезапно наткнулся на невидимую преграду, по деревьям пробежал трепет от этого толчка, и без всякого предупреждения все лесное дно встало дыбом и взвилось к вершинам деревьев, словно взметенное взрывом. Листья, сучья, комья земли, даже обломки стволов, словно живые существа, неслись мимо нас, подхваченные смерчем, срывая наше прикрытие и унося его с собой в дикой гонке сквозь потрясаемый бурей лес, потом неожиданно и непостижимо они взлетели над землей и понеслись по воздуху, все быстрее, все выше, пока не скрылись из глаз, вознесенные к небу. Молнии ослепительными дрожащими вспышками разили все в этой круговерти. Громадные сучья и каскады каких-то тяжелых обломков непрерывно сыпались вокруг нас, чтобы, едва коснувшись земли, снова унестись вместе с лавиной обезумевших предметов вверх, к небу.
И хотя мы были погребены на самом дне стоящего стеной леса, нам пришлось цепляться за корни, едва переводя дыхание в бешено крутящемся вихре пыли и листвы. Полузадохшиеся, избитые, мы со страхом и благоговением наблюдали разительную перемену. Вся летящая ветошь этого первозданного мира внезапно застыла, трепеща в наэлектризованном воздухе, а затем, как по приказу, ринулась с воем обратно — туда, откуда только что вознеслась. Что-то твердое снова просвистело мимо нас, налетая на стволы деревьев и расшибаясь вдребезги со звуком пистолетных выстрелов. Новый ветер, ледяной и немилосердно режущий, набросился на лес, и гигантские деревья со стонами отшатнулись от нового ужаса; озаренный яркими вспышками электричества, на землю низвергся сплошной поток воды, бьющей с силой миниатюрных бомб.
За две секунды мы промокли до костей; вода лилась с нас, как будто мы стояли под душем. Я кое-как поднялся на ноги и стал пробиваться сквозь слепящий водопад к тому месту, где висела клетка с нашей драгоценной белочкой. Ливень бил сплошным каскадом, и я почти ничего не видел, но вскоре обнаружил, что клетка исчезла. Мы принялись шарить вокруг и наконец наткнулись на веревку, на которой она была подвешена. Мы с Беном снова двинулись к колоссальному дереву, подпертому громадными корнями- контрфорсами.
Когда мы вошли в одну из комнаток, образованных этими контрфорсами, нашим глазам предстало невероятное зрелище. В самом углу, там, где лопасти примыкали к стволу, серебристо-белый зверек с длинным пушистым хвостом и длинными стройными черными лапами трепал клетку с нашей верещащей от страха белочкой, точь-в-точь как терьер треплет пойманную крысу. Увидев нас, это поразительное существо подпрыгнуло, повернулось к нам, бросило клетку, да как рявкнет на нас!
Мы заняли позицию у устья созданного самой природой загона и стали потихоньку подбираться к зверьку. Он угрожающе зарычал, как собака, и немедленно бросился на босые ноги Бена. Тот, вне себя от удивления, все же отбил атаку, но гибкий маленький зверь успел отскочить. Мы продолжали наступать на свою добычу, а зверек, не пытаясь бежать, присел за клеткой и оскалил клыки. Я приказал Бену снять майку и накинуть ее на голову зверька, чтобы его можно было схватить. Сам я немного отступил, готовый броситься на животное, если Бен промахнется.
И он промахнулся, да еще как: в эту самую минуту подгнивший кусок ствола, застрявший в путанице сучьев много месяцев назад, сорвался с высоты, освобожденный смерчем, и упал между нами. С жутким стуком он грохнулся на землю в полуметре от нас, разлетевшись на тысячу мелких кусков. Ловкий мангуст скакнул вбок, обошел ошеломленного Бена и проскочил мимо меня, столь же обескураженного. Я вскинул ружье. Из обоих стволов хлынула вода но я выстрелил дуплетом вдогонку убегающему зверьку. Через несколько шагов он упал мертвым.
Это был самый первый йз добытых нами белых мангустов (Galeriscus nigripes). Позже нам удалось заснять на кинопленку одного из этих таинственных зверей, скрадывающего добычу себе на ужин.
Лягушки «на верхушке». Обезьяны. Летучая белка. Галаго. Еще одна охота на галаго
Вы уже познакомились с необычными «мирскими захребетниками», которые обитают рядом с человеком в африканских жилищах, заменяя на этом странном континенте голубей, воробьев, крыс и мышей наших широт. Вы заглянули в поражающий изобилием и разнообразием мир живых существ под пологом девственного леса, бросили взгляд на дремучие заросли, населенные множеством невиданных зверей, которых нигде больше не встретишь. Но есть еще более диковинные существа, обитающие в еще более удивительных условиях. О них я вам сейчас и расскажу.
Мир безбрежных лесов разделен на целый ряд горизонтальных прослоек, лежащих друг над другом наподобие шоколадного торта. В самом низу находится подземный слой где множество животных, в основном довольно мелких проводят всю свою жизнь безвыходно или изредка отваживаясь выйти не то что на божий свет, а даже и в ночную темень. За ним следует второй слой — тот самый, в котором мы только что побывали, — лесное дно.
Выше этого слоя все живое отрекается от земли и пребывает в воздушных сферах — сначала на широколиственных деревьях (высотой с обычные плодовые деревья), которые растут повсюду в таинственном полумраке, затем поднимается в следующий слой — кроны гигантских деревьев, сливающиеся в сплошную крышу, поддерживаемую бесчисленными колоннообразными стволами, — такая крыша простирается над целыми районами. Я хочу, чтобы вы вместе с нами поднялись на этот «воздушный континент» и своими глазами увидели удивительный животный мир, сохранившийся с незапамятных времен, когда человека не было еще и в помине.
Если взглянуть вверх, стоя посреди нашего лагеря, затерявшегося в глубине охотничьих угодий деревни Эшобе, да и в любом другом месте нашего района, по площади не уступающего Уэльсу, всюду увидишь одно и то же. Поверх всего громадного пространства раскинулся сплошной полог зелени, сквозь который лишь кое-где пятнышком проникает далекий луч, и где царит лишь слабый отсвет пылающего в небе солнца.
