– Топси! Но смей лгать! Ты украла ее, дрянная девчонка!

– Да что вы, миссис! Я эту ленту только сию минуточку увидела!

– Топси, – сказала мисс Офелия, – ты разве не знаешь, что лгать грешно?

– Я никогда не лгу, мисс Фели, – с достоинством возразила Топси. – Я вам чистую правду говорю.

– Смотри, Топси, дождешься ты порки!

– Порите меня хоть с утра до вечера, мисс Фели, я все равно ничего другого не могу сказать! – Топси захныкала. – Видом не видала вашей ленты! И как только она ко мне попала? Мисс Фели, наверно, забыла ее на кровати, она завалилась между простынями, а оттуда прямо ко мне в рукав.

Мисс Офелию так возмутила эта наглая ложь, что она схватила Топси за плечи и начала трясти ее что было сил.

Из другого рукава выпали перчатки.

– Ага! – крикнула мисс Офелия. – Будешь теперь отпираться!

Топси призналась, что стащила перчатки, но кражу ленты продолжала упорно отрицать.

– Слушай, дитя мое, – сказала мисс Офелия, – если ты во всем чистосердечно покаешься, я не буду тебя сечь.

Топси призналась в краже ленты и перчаток и заверила хозяйку в своем раскаянии.

– Ну хорошо! Теперь скажи: ты, наверно, еще что-нибудь украла? Ведь вчера я позволила тебе бегать по всему дому. Признавайся, да или нет? Сечь тебя не будут.

– Ох, мисс Фели! Я стащила у мисс Евы красные камешки, которые она носит на шее.

– Вот гадкая девчонка! Еще что?

– Еще сережки у Розы – красные.

– Сию же минуту принеси все сюда!

– Ох, мисс Фели, не могу… Я их сожгла.

– Сожгла? Лжешь! Пойди принеси их, или я тебя высеку.

Топси плакала, стонала и каялась, что не может принести ни сережек, ни ожерелья.

– Я сожгла их, сожгла! – твердила она.

– Почему же ты это сделала? – спросила мисс Офелия.

– Я нехорошая… гадкая, вот почему! Я просто не могу удержаться.

В эту минуту в комнате появилась ничего не подозревающая Ева. На шее у нее было коралловое ожерелье.

– Ева! Где ты его взяла? – воскликнула мисс Офелия.

– Как где? Я весь день в нем хожу, – ответила Ева.

– А вчера?

– И вчера тоже. И, что забавнее всего, тетушка, я забыла его снять вечером и так всю ночь в нем и проспала.

Мисс Офелия была совершенно сбита с толку, тем более что тут, как нарочно, в комнату вошла Роза, неся на голове полную корзину свежевыглаженного белья и потряхивая красными коралловыми сережками.

– Просто не знаю, что мне делать с этим ребенком! – воскликнула мисс Офелия. – Топси, зачем же ты солгала?

– Вы же сами велели мне покаяться, мисс Фели, а мне больше не в чем было каяться, – сказала Топси, утирая кулаками глаза.

– Неужели же я добивалась от тебя признания в том, в чем ты неповинна! – воскликнула мисс Офелия. – Это такая же ложь!

– Ох, миссис! Неужто ложь? – изумилась Топси.

Ева долго смотрела на нее, потом ласково сказала:

– Топси, бедняжка! Зачем тебе воровать? У тебя теперь все будет, что нужно. Да я лучше подарю тебе любую свою вещь, лишь бы ты не воровала!

Это было первое доброе слово, которое девочка услышала за всю свою жизнь. Ласковый голос Евы тронул сердце маленькой дикарки, и в ее круглых черных глазках блеснуло что-то похожее на слезу. Но она тут же фыркнула и показала зубы в своей обычной усмешке. Да, ухо, которое привыкло к одним попрекам и брани, с трудом воспринимает ласку. Слова Евы показались Топси непонятными и смешными. Она не поверила им.

Что было делать с Топси? Мисс Офелия стала в тупик. Ее прежние навыки оказались здесь непригодными. Она решила обдумать как следует свои дальнейшие шаги и, чтобы выиграть время, заперла Топси в темный чулан, веря в благотворное влияние таковых на детскую натуру.

– Просто не знаю, как мне быть, – призналась она Сен-Клеру, – но без розог с этой девочкой не справишься.

– Ну что ж, секите ее, сколько вашей душе угодно. Я даю вам полную свободу действий в этом отношении.