Это путешествие в город, лежавший в стороне от железной дороги, оказалось довольно долгим — обоим путешественникам пришлось употребить на это около восьми часов времени.

Наконец они добрались до цели; при въезде в местечко Нат Пинкертон внимательно огляделся кругом. Оно выглядело совершенно так, как описал его Холльманс. Домики не были вытянуты в линию по улицам, но были рассыпаны на местности в беспорядке. Почти каждый из них был окружен садом и полем, и таким образом город с двадцатитысячным населением раскинулся на довольно большом пространстве.

— Вот это дом убитого Суммера! — указал Холльманс.

— Значит, это моя будущая квартира? — пробормотал Пинкертон, внимательно оглядывая строение.

Жена и сыновья Холльманса, владения которого были рядом с указанным домом, весьма радостно встретили знаменитого сыщика и оказали ему самое изысканное внимание. Они даже вздохнули с каким-то облегчением, когда глава семейства представил им Пинкертона; и лишь жена его сказала, смеясь, гостю за обедом:

— Говоря откровенно, мистер Пинкертон, я представляла себе вас немного иначе!

Сыщик и Холльманс громко рассмеялись.

— Вы вполне правы, миссис Холльманс! — сказал Пинкертон. Теперь я — вовсе не я, а почтенный мистер Генри Суммер, двоюродный брат убитого Суммера! И я очень прошу называть меня этим именем и отнюдь не говорить никому ни слова о моей настоящей личности.

Через несколько минут в комнату вошел сосед Холльманса, пожелавший навестить его. Ему представили сыщика под именем наследника убитого Суммера и сообщили, что он намерен поселиться на некоторое время в доме покойного.

— Как? — в ужасе воскликнул гость. — Вы в самом деле хотите поселиться в этом доме, где произошло убийство вашего брата?

— А почему бы и нет? — небрежно спросил Пинкертон. — Я не верю в привидения!

— Но убийца может вернуться и убить и вас!

— Ого! — угрожающим тоном воскликнул лже-Суммер. — Пусть только попробует, это окончится плохо для него. Прежде всего ему трудно будет поживиться чем-нибудь у меня в доме, хотя я и ношу все мое состояние, около 50 тысяч долларов, постоянно при себе; они зашиты в кожаный мешочек, который днем и ночью находится у меня на груди под рубашкой; но, чтобы достать этот мешочек, ему пришлось бы обшарить меня самого, — ну а тут я ему уже показал бы, где раки зимуют! Я привык всегда спать с револьвером в руке, а, кроме того, сон у меня очень чуткий, при малейшем шорохе я немедленно просыпаюсь! А потому, если эта каналья вздумает пожаловать ко мне, ему не миновать доброй пули, которая навсегда отучит его от подобных грабежей! Я, конечно, не стану заводить разных автоматических сногсшибателей и прочего, что завел мой брат; напротив, я уберу всю эту дрянь, с ней еще и сам как-нибудь на тот свет невзначай отправишься!

Пинкертон говорил так не без расчета. Он хотел, чтобы слова его были переданы дальше; и он достиг своей цели, так как сосед Холльманса не замедлил сообщить всем встретившимся ему на обратном пути великую новость о прибытии двоюродного брата покойного Суммера и о его смелых словах.

Все лишь покачивали головой, выслушивая эту новость, и каждый думал, что этот Генри Суммер большой, должно полагать, дуралей и хвастунишка. Он, видно, совсем не был знаком со страшной репутацией «бича Редстона», иначе он вряд ли стал бы говорить так смело. Некоторые предсказывали, что недалек уже тот час, когда наследник старика будет убит точно так же, как был убит и ограблен его двоюродный брат.

В тот же самый день Пинкертон навестил адвоката Эллоу. Он довольно долго беседовал с маленьким достойным человечком, и результатом этой беседы было то, что он получил ключ от дома Суммера и мог беспрепятственно войти в здание, на которое все население местечка взирало с ужасом. Он тотчас расположился там по-домашнему и сделал при этом открытие, что убитый владелец дома был вовсе не таким уж скрягой по отношению к себе самому, так как комнаты были убраны весьма элегантно и указывали на то, что старик обладал хорошим вкусом.

Эту ночь сыщик проспал совсем спокойно и беззаботно. Он не боялся, что преступнику вздумается посетить его теперь, так как в такое короткое время до него не могла бы еще дойти весть о прибытии наследника.

На следующее утро он отправился в полицейское бюро.

— Могу я видеть господина инспектора?

— Он сейчас выйдет! — ответил полисмен, дремавший в углу.

Сыщик опустился на стул и скоро убедился, что к службе в этом бюро относились довольно небрежно. Среди служащих царила величайшая распущенность; они, казалось, не питали никакого уважения к своему начальнику, и возможность его скорого появления нисколько не пробуждала их принять более приличное подчиненным положение.

Наконец в дверях показался инспектор Харрион. Он был сгорбленным, низеньким, немного тучным человеком; в походке его была заметна какая-то усталость, причем верхнюю часть тела он наклонял немного вперед, как будто спина его была обременена тяжестью долголетней, полной забот жизни. Черты лица его казались сонными и безжизненными, лишь в маленьких серых глазках его сверкал какой-то скрытый огонек, точно молния иногда вспыхивавший в них, как заметил Пинкертон.

Он тотчас опустился в кресло, стоявшее у письменного стола, и небрежно поглядел на человека, сидевшего напротив.

— Что вам угодно? — флегматично спросил он.

— Мое имя Генри Суммер — я наследник и двоюродный брат убитого Суммера, — ответил Пинкертон. — Я приехал, чтобы вступить во владение наследством, и думаю остаться здесь, пока мне не удастся продать дом покойного!

— Очень рад! — сказал инспектор Харрион. — Мне уже говорили о вашем приезде сегодня утром.

Пинкертон в душе удивился быстроте, с какой весть о его прибытии облетела город. Очевидно, сосед Холльманса, посетивший последнего вчера, постарался растрезвонить о том, что видел и слышал, на весь городок.

— Но что угодно вам от меня? — спросил инспектор.

— Перед моим домом всю ночь напролет простоял какой-то полицейский!

— Совершенно верно!

— Но что ему было нужно от меня? — слегка взволнованным тоном спросил Генри Суммер, он же Пинкертон.

Харрион поднял высоко плечи, сделал значительное лицо и посмотрел на наследника мистера Суммера слегка сверху вниз:

— Вы не понимаете этого, мистер Суммер, и все-таки вы должны согласиться, что это обстоятельство должно быть лишь приятно вам, так как оно служит вашей безопасности. Вот уже несколько лет я держусь правила ставить по ночам в течение нескольких недель караул перед домом, в котором было совершено преступление.

— А зачем?

— Ну, это легко понять! — сказал Харрион. — Вспомните старую истину, что преступника зачастую тянет, точно магнитом каким-то, к месту преступления!

— Ага, об этом я когда-то слышал кое-что! — наивно заметил Пинкертон. — Поэтому-то полицейский и стоял там?

— Разумеется! — ответил инспектор. — Он должен был наблюдать, не вернется ли преступник, и если да, то арестовать его!

Пинкертон должен был изо всех сил сдержаться, чтобы не прыснуть со смеху:

— А за то время, что вы применяете ваш метод, удалось ли вам хоть раз изловить таким путем преступника?

Инспектор отрицательно покачал головой:

— К сожалению, нет! Но я не отчаиваюсь и надеюсь, что настанет час торжества этой старой истины!