крайней мере хоть сказано честно. Ты приходил к ней каждый вечер?
Джеральд. Нет. Когда я говорил тебе, что все время был страшно занят на заводе, то не было полностью ложью. Нам действительно приходилось тогда очень много работать. Но я, конечно, часто виделся с нею.
Миссис Берлинг. По-моему, нам незачем выслушивать дальнейшие подробности гадкого романа…
Шейла (перебивая). Как это — незачем? Кроме того, мы пока еще не слышали никаких подробностей.
Джеральд. И не услышите. (Миссис Берлинг.) Простите, но он не был гадким.
Миссис Берлинг. На мой вкус — гадкий.
Шейла. Да, но, в конце концов, тебя все это не касается — правда же, мама?
Джеральд. Есть у вас еще какие-нибудь вопросы, на которые я должен ответить?
Инспектор. Да. Когда кончился ваш роман?
Джеральд. Могу сказать совершенно точно. В первую неделю сентября. Мне пришлось на пару месяцев уехать — по делам, — и к тому времени Дейзи уже знала, что скоро между нами все будет кончено. Поэтому перед отъездом я окончательно порвал с нею.
Инспектор. Как она приняла это?
Джеральд. Лучше, чем я мог надеяться. Она приняла… с истинным благородством.
Шейла (язвительно). Тебя это избавило от переживаний.
Джеральд. Как раз нет. (На мгновение замолкает, потом тихим, взволнованным голосом.) Она сказала, что со мной была счастлива, как никогда в жизни, но знала, что счастье недолговечно и что ему рано или поздно придет конец. Она ни в чем меня не упрекнула. Уж лучше бы она винила меня во всех грехах! Может быть, тогда мне было бы легче сейчас.
Инспектор. Ей пришлось съехать с той квартиры?
Джеральд. Да. Мы договорились об этом. За лето она сберегла немного денег — Дейзи очень экономно расходовала то, что я давал ей на жизнь, — и не хотела брать от меня ничего больше, но я настоял, чтобы она взяла в виде прощального подарка небольшую сумму, на которую могла бы прожить до конца года.
Инспектор. Говорила она вам, что станет делать после того, как вы расстанетесь?
Джеральд. Нет. Она не хотела говорить об этом. Раз-другой во время разговора мне показалось, что она замыслила уехать из Брамли. Уехала она или осталась, мне неизвестно. Уехала?
Инспектор. Да, уехала. Месяца на два. В какое-то приморское курортное местечко.
Джеральд. Одна?
Инспектор. Одна. Мне кажется, она уехала для того, чтобы побыть в одиночестве, в тишине и вспомнить все, что произошло между вами.
Джеральд. Откуда вы знаете?
Инспектор. Она вела некое подобие дневника. И записала в нем, что должна уехать, пожить в покое и повспоминать, «чтобы еще немного продлить былое». Она чувствовала, что такого счастья судьба ей больше не подарит, и поэтому хотела как-то продлить то счастливое время своей жизни.
Джеральд (печально). Понятно… Так вот, с тех пор я ее больше не видел, и это все, что я могу сообщить вам.
Инспектор. Это все, что я хотел узнать от вас.
Джеральд. В таком случае… дело в том, что все это… расстроило меня сильнее, чем может показаться… ну и… мне хотелось бы сейчас побыть одному… Я был бы рад, если б вы позволили мне уйти.
Инспектор. Куда уйти? Домой?
Джеральд. Нет. Я просто выйду на улицу… поброжу немного, если вы не возражаете. Потом вернусь.
Инспектор. Хорошо, мистер Крофт.
Шейла. Джеральд, на всякий случай — вдруг ты забудешь или не захочешь вернуться — возьми-ка, пожалуй, с собой. (Отдает ему кольцо.)
Джеральд. Вот как. Ну что ж, я этого ожидал.
Шейла. Я не питаю к тебе той вражды, Джеральд, которую испытывала еще полчаса назад. По правде сказать, я каким-то странным образом прониклась к тебе большим уважением, чем когда бы то ни было. Ведь я догадывалась, что ты лжешь мне, говоря о тех месяцах прошлого года, когда ты почти перестал видеться со мной. Я чувствовала — что-то тут не чисто. А теперь ты по крайней мере честно признался. И я верю, что ты говорил правду, когда рассказывал о том, как помог ей вначале.
