От сотрудничества с Армией Крайовой было приказано перейти к открытой конфронтации: отряды польских повстанцев разоружать, их командиров расстреливать. Одним из последствий этого решения стал вынужденный уход в начале 1944 года советских партизан из ряда областей Западной Белоруссии — местное население отказало им в своей поддержке.
21 июля 1944 года был образован Польский комитет национального освобождения (ПКНО) во главе с председателем Эдвардом Болеславом Осубка-Моравским. Тогда же Рада взяла на себя руководство 1-й польской армией и приняла решение объединить ее с Армией Людовой в единое Войско Польское. Главнокомандующим был назначен генерал Михайл Роля-Жимерский. Едва 22 июля войска 69-й армии освободили польский город Хелм, как ПКНО опубликовал манифест, в котором первым делом польское правительство в эмиграции объявлялось незаконным и провозглашалась «народная власть». Четыре дня спустя в Москве было подписано «Соглашение между правительством Союза Советских Социалистических Республик и Польским комитетом национального освобождения об отношениях между советским Главнокомандующим и польской администрацией после вступления советских войск в Польшу».
Фактически советское правительство уже официально признало марионеточное прокоммунистическое правительство Польши. В эти дни Сталин не без иронии писал британскому премьеру:
Уничтожение и пленение более 300 тысяч членов этих «эфемерных» организаций стало одной из насущных задач Красной Армии и органов госбезопасности.
«В первые дни обстановка в Польше оставалась сложной, — вспоминает ЧВС 1-го Украинского фронта генерал Крайнюков. — Донесения, поступавшие от военных советов армий, от командиров, политорганов и комендатур, свидетельствовали о том, что так называемые «полномочные представители» польского эмигрантского правительства в Лондоне кое-где норовили самочинно захватить органы местного самоуправления, стремясь оттеснить подлинных представителей народной власти. Имели место вылазки и провокации со стороны чуждых элементов».
На проведенном в начале августа заседании ГКО Верховный разъяснил специально приглашенным членам Военных советов фронтов политическую линию. «Председатель ГКО заявил, — вспоминает ЧВС 1-го Украинского фронта генерал Крайнюков, — что мы никакой своей администрации на территории Польши создавать не будем и своих порядков устанавливать тоже не станем. Нам не следует вмешиваться во внутренние дела освобождаемой страны. Это суверенное право самих поляков. Образован Польский комитет национального освобождения. Он и создаст свою администрацию. С ПКНО следует поддерживать тесную связь, никакой иной власти не признавать.
— Повторяю, никакой другой власти, кроме Польского комитета национального освобождения, не признавать!»
В третий раз Красная Армия пришла в Польшу под лозунгами «избавления польского народа от гитлеровского ига, от национального унижения, от рабства» и восстановления «независимой, сильной и демократической Польши». Идеи классовой борьбы и революции были отложены на послевоенное время.
Свою штаб-квартиру Комитет разместил в Люблине. Декреты комитета, диктовавшиеся из Кремля, подкреплялись всем «авторитетом» советских военных комендатур.
Между тем в Польше и Западной Белоруссии существовало хорошо организованное и широко распространенное подполье, руководимое из Лондона. Наиболее массовой и авторитетной организацией была Армия Крайова под командованием генерала Тадеуша Бур-Комаровского. С приходом Красной Армии в западные районы Белоруссии действовавшие там отряды АК были уничтожены или взяты в плен. Еще 20 июля штаб войск НКВД по охране тыла 3-го Белорусского фронта издал приказ о задержании лиц, принадлежащих к вооруженным формированиям эмигрантского правительства. В этом приказе обобщался опыт операции, проведенной двумя днями раньше, когда были окружены и захвачены бойцы объединенной группировки Виленского и Новогрудского округов Армии Крайовой, активно участвовавшие вместе с войсками Черняховского в освобождении от немцев Вильнюса. Они были разоружены и под конвоем 86-го пограничного полка препровождены в местечко Медники, а затем отправлены в глубь СССР.
После воззваний Люблинского комитета, признания его советским правительством, заявлений Сталина и известий о разоружении отрядов АК польское правительство в Лондоне решило, что пора показать всему миру, кто обладает в стране реальной военной силой и пользуется поддержкой населения. План «Буря» заключался в том, чтобы до подхода Красной Армии своими силами освободить Варшаву. Затем британские ВВС доставили бы из Лондона эмигрантское правительство, которое бы заняло свое законное место в столице Польши. Главная цель: «…вступающие в Варшаву советские войска должны найти ее в польских руках и быть поставлены перед фактом присутствия польских гражданских и военных властей как законных хозяев столицы республики». Момент был выбран удачно: армии Рокоссовского форсировали Вислу и выходили к Праге, а немецкая администрация в Варшаве начала сворачивать свою деятельность.
1 августа в городе началось восстание. Его возглавил Бур-Комаровский, имевший в своем подчинении 20 тысяч бойцов. К нему присоединились отряды Армии Людовой и другие патриотические силы. Всего в боевых действиях против немецкого гарнизона приняли участие до 40 тысяч человек. К 6 августа уже держали под своим контролем чуть ли не весь город, значительно пополнили за счет немцев запасы вооружения и уже готовились встречать первых эмиссаров из Лондона. Однако им не удалось захватить железнодорожные вокзалы и мосты через Вислу.
Гитлер приказал беспощадно подавить восстание, а Варшаву сровнять с землей. В город были введены эсэсовские части, которые повели методическую войну на тотальное уничтожение. Особо кровавую славу своими зверствами снискала в Варшаве отдельная штурмовая бригада СС под командованием Оскара Дирлевангера, укомплектованная набранными в концлагерях немецкими уголовниками, «восточными добровольцами» и карателями по призванию всех мастей. После успехов, одержанных в первую неделю, положение восставших неуклонно ухудшалось. У них не было танков, тяжелого вооружения, не хватало продовольствия, медикаментов, боеприпасов. Британские самолеты по ночам прорывались к Варшаве и сбрасывали необходимые грузы, однако эти поставки были незначительны и зачастую оказывались в расположении немецких и даже советских войск. С 12 августа Бур-Комаровский непрерывно просил помощи у Лондона, тот, в свою очередь, обратился к Москве. Но Красную Армию на варшавском направлении охватило странное оцепенение.
А действительно, с чего бы вдруг товарищу Сталину отдавать правительству Миколайчика политический контроль над Польшей? И сорок лет спустя советская пропаганда клеймила варшавское восстание как «политическую диверсию», организованную польской реакцией».
Правда, внезапная остановка еще недавно стремительно рвавшихся к Висле армий Рокоссовского объяснялась чисто военными причинами: усилившимся сопротивлением противника, большими потерями, растянутостью коммуникаций, недостатком боеприпасов, усталостью войск. Всё это так. Однако вспомним, что всего за три дня до начала восстания Ставка планировала глубокую операцию на польской территории с выходом на линию Торунь, Лодзь, Ченстохова, Краков — 150 км западнее Варшавы, маршалу Жукову было поручено непосредственное руководство тремя фронтами сразу, соответствующие указания получили Рокоссовский, Захаров и Конев. Ни один из маршалов против этого не возражал и на «усталость войск» не жаловался. Тем не менее, небывалое дело, указания Ставки не выполняли. 1-й Белорусский фронт бездействовал до сентября.
Действительно, в начале августа немцы нанесли контрудар на варшавском предполье, но он был отбит, и 6 августа здесь наступило затишье. Еще через несколько дней прекратились атаки на магнушевский и пулавский плацдармы. «Гитлеровцы, получив отпор, окончательно отказались от попыток столкнуть нас в Вислу… Наступила пора тихой оборонительной или, точнее сказать, окопной жизни», — пишет В.И. Чуйков. Дело в том, что к середине августа танковые дивизии группы армий «Центр» ушли в Прибалтику пробивать коридор к группе армий «Север». Те самые шесть дивизий, от которых Баграмян отбивался под Шяуляем и
