Между поляками и русскими издавна существовала традиция взаимного недоверия. «Для поляков было всегда невозможно добиться политических гарантий от любых своих соседей, — указывает А. Кларк, — потому что все они домогались польских земель и предпочитали присваивать их вместо того, чтобы защищать».

Большевикам независимая Польша тоже никогда «не нравилась». Причем активно не нравилась. Сразу же после Октябрьского переворота, объявив о праве наций на самоопределение, ленинское правительство приступало к советизации всех территорий, входящих прежде в состав Российской империи. Польские патриоты, стремившиеся на обломках рухнувшей державы возродить национальное государство, прекратившее существование после насильственного раздела 1795 года, сразу же были зачислены в «контру».

Уже с января 1918 года ВЧК начало целенаправленно проводить против них политику террора. При Ставке была учреждена особая Комиссия «по борьбе с польскими контрреволюционными войсками», основной задачей которой являлось «истребление контрреволюционных зачинщиков среди польских войск». Даже из этой коротенькой выдержки следует, что «зачинщиками» оказалось большинство поляков. Поэтому «комиссия признала возможным объявить все польские войска вне закона».

28 января военная контрразведка доносила Дзержинскому:

«В действующих против контрреволюционеров фронтовых войск выделено для борьбы с поляками и румынами несколько батальонов. Платим 12 рублей в день при усиленном питании. Из нанятых частей, посланных против легионеров, выделены два отряда: один из лучших стрелков для расстрела офицеров-поляков, другой из литовцев и латышей для порчи запасов продовольствия в Витебской, Минской и Могилевской губ., в местах сосредоточения польских войск. Некоторые местные крестьяне также согласны нападать на поляков и истреблять их».

Польский народ в основной своей массе оказался иммунным к «бациллам большевизма», а польские лидеры не пожелали вести его строем в коммунистические казармы. На почве этих политических разногласий с 1919 года начались острые конфликты, переросшие затем в вооруженные столкновения между Советской Россией и родившимся заново после Версальского мира суверенным Польским государством. В июле 1920 года Красная Армия вышла к Висле и обошла Варшаву, вопрос советизации Польши казался Ленину уже решенным и не самым существенным, ему мерещились красные знамена по всей Европе. В эти дни «вождь мирового пролетариата» телеграфировал Сталину:

«Зиновьев, Каменев, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может, также Чехию и Румынию».

Однако поход за мировой революцией с треском провалился. Войска Тухачевского потерпели сокрушительное поражение.

18 марта 1921 года в Риге был подписан мирный договор между РСФСР и «буржуазно-помещичьей Польшей», согласно которому проигравшие войну большевики признали границу значительно восточнее линии Керзона и обязались выплатить 10 миллионов золотых рублей контрибуции. Кроме того, обе стороны постановили взаимно уважать государственный суверенитет, воздерживаться от вмешательства во внутренние дела друг друга, от враждебной пропаганды и «всякого рода интервенций», а также не создавать и не поддерживать на своей территории организаций, имеющих целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной.

Без преувеличения можно сказать, что все Советское государство создавалось именно как такого рода «организация», в составе которой функционировали другие «организации» — Коминтерн, ОГПУ, Разведывательное управление, Нелегальная военная организация при Штабе Красной Армии, Части особого назначения… Не успели, фигурально выражаясь, просохнуть чернила под этим договором, как Реввоенсовет Республики начал разрабатывать план вторжения на приграничные польские территории «партизанских отрядов» для осуществления там террористических акций против мирного населения. Ильич пришел от этой идеи в восторг. «Прекрасный план! — писал он Э.М. Склянскому. — Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом «зеленых» (мы потом на них и свалим) пройдем на 10–20 верст и перевешаем кулаков, попов и помещиков. Премия: 100 000 р. за повешенного…»

План активно проводился в жизнь до середины 20-х годов. Руководили «краснопартизанскими» бандами на территории страны, с которой имелся договор о мире и добрососедских отношениях, кадровые офицеры РККА; стреляли и вешали ясно кого — «белополяков». К.П. Орловский, один из таких героев «невидимого фронта», в автобиографии писал о своей «боевой работе»:

«С 1920 г. по 1925 год по заданию Разведупра работал в тылу белополяков, на территории Западной Белоруссии, в качестве начальника участка, вернее, был организатором и командиром краснопартизанских отрядов и диверсионных групп, где, за пять лет, мною было сделано несколько десятков боевых операций, а именно: 1. Было остановлено три пассажирских поезда, 2. Взорван один Жел. Дор. Мост… 6. За один только 1924 год по моей инициативе и лично мной было убито больше 100 чел. жандармов и помещиков».

Несмотря на старательно раздуваемый «народный гнев», революции в Польше не случилось. Оплачивать сдельную работу диверсантов и палачей было дороговато, польское государство укреплялось и Корпус охраны пограничья успешно партизан отлавливал, к тому же СССР добивался признания на международной арене. «Орловских» и «ваупшасовых» пришлось отозвать. Гимны этим героям поют до сих пор. Оказывается: «Это не был бандитизм, как пытались представить партизанское движение польские власти. Партизаны-добровольцы, перейдя навязанную путем насилия несправедливую границу, вступали на землю своего народа и боролись за нее». Например, «коренной белорус» С.А. Ваупшасов. Более того, эти офицеры иностранной разведки, получавшие премии за каждого убитого: «…имели на нее (белорусскую землю) гораздо больше моральных прав, чем завоеватели из Польши».

В 1932 году с Польшей подписали договор о ненападении, который, как показало время, в глазах кремлевского руководства стоил дешевле бумаги, на которой был написан.

Ну не любил верный ленинец Сталин «фашистскую Польшу» и гонорливых поляков. В этом его чувства абсолютно совпадали с чувствами Адольфа Гитлера. Польское правительство отвечало большевикам взаимностью, но страстно хотело дружить с нацистами и самозабвенно рвалось делить с ними несчастную Чехословакию.

Поэтому, когда в 1939 году фюрер предложил Кремлю поделить сферы влияния в Европе и произвести четвертый раздел Польши, советский генсек с радостью утвердил пакт с Германией и, самое главное, тайные протоколы к нему. В беседе с Г. Димитровым Сталин разъяснил свою позицию: «Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население».

В долгий ящик решили не откладывать. Через неделю после подписания пакта случилась провокация в Гляйвице, и 1 сентября немецкие танковые клинья вспороли Польшу. Утром 17 сентября в Москве польскому послу вручили ноту советского правительства, в которой утверждалось: «Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная сама себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам… советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии». Советские войска к этому времени уже выступили в Освободительный поход и в