«Почему русские смели с поля боя так много отважных, опытных, стойких дивизий и за сорок восемь часов ввергли группу армий «Центр» в абсолютную катастрофу?

Задавать эти вопросы — значит искать факторы, стоящие за советской победой. Может быть, их огромное численное превосходство? Однако немецкий, фронт на Востоке часто успешно противостоял численно превосходящему противнику. Может быть, мощь советской артиллерии? Но и в этом нет ничего нового, и конечно же не здесь причина катастрофы, немецкие дивизии не единожды сталкивались с такой плотностью артиллерийского огня. Решающий фактор состоял совершенно в другом — не в оглушающем численном превосходстве и великолепном вооружении Красной Армии, а прежде всего в появлении превосходящих красных воздушных сил, они решающим образом изменили баланс сил. Советское превосходство в воздухе явилось самым неприятным сюрпризом для немецких войск на Востоке. Долголетний немецкий контроль за небом над полями сражений в России неожиданно закончился. Воздушные силы союзников очистили русское небо. Не кто иной, как западные союзники! Через первые сорок восемь часов вторжения во Францию стало ясно, что исход событий на Западе зависит от того, будет ли положен конец этому господству Эйзенхауэра в воздухе. Это господство парализовало все контратаки немецких танковых войск: самолеты разбили моторизованные дивизии, когда те только направлялись к побережью; оно пошатнуло «Атлантический вал» и сверху вывело гитлеровскую европейскую крепость из боя. Герман Геринг не предусматривал подобного поворота событий. Поэтому в первые дни июня 1944 года Гитлеру ничего не оставалось, как совершенно лишить свой Восточный фронт всех эскадрилий Люфтваффе и перебросить их на Запад… Поражение в воздухе было абсолютным. На западе немецких эскадрилий не хватило, чтобы бросить вызов господству Эйзенхауэра в воздухе, и на востоке немецкие войска в решающий момент оказались без крыши, без помощи, которая в современной войне составляет жизненно важную необходимость. Таким образом, противник получил контроль в небе, что и явилось решающим фактором катастрофического поражения группы армий «Центр».

Действительно, немецкий 6-й воздушный флот мог противопоставить мощи пяти советских воздушных армий всего 40 исправных истребителей.

Кроме подавляющего количественного превосходства, советская авиация поднялась на качественно новую ступень в вопросах организации управления благодаря повсеместному внедрению радиосвязи. В ходе проведения Белорусской операции авиационные генералы Хрюкин, Вершинин, Скрипко творили совершенно невероятные вещи: перенацеливали армады ближних и дальних бомбардировщиков прямо в воздухе. Немцы, правда, освоили эту науку еще до войны, поскольку без организации взаимодействия родов войск, быстрого принятия решений и мгновенного доведения их исполнителям «блицкриг» был невозможен в принципе. Красной Армии понадобился год, чтобы это осмыслить и еще два — создать и освоить.

Как происходил этот процесс на примере 1-й воздушной армии, подробно рассказал генерал Е.В. Кояндер. В первый год войны ушедшие на задание эскадрильи, покинув аэродром, никем не управлялись, истребители с земли не наводились, штурмовики не взаимодействовали с наземными войсками, так как на советских самолетах не было радиостанций. В отдельных авиадивизиях раций не имелось вовсе ни в воздухе, ни на земле. Летом 1942 года в армии появился один радиофицированный истребительный полк. Причем лишь треть машин в нем имела приемно-передающие радиостанции и половина — только приемники. Это считалось большим достижением. Тогда же была предпринята первая попытка наведения истребителей с наземного пункта. Эксперимент провалился из-за неумения летчиков пользоваться связью.

Летом 1943 года в состав армии вошел 2-й истребительный авиакорпус генерала А.С. Благовещенского. Все самолеты его дивизий были полностью оснащены приемно-передающими радиостанциями: «Когда начальник штаба корпуса подполковник Д.С. Компанец доложил об этом, мы поначалу не поверили ему».

Кардинально положение со связью изменилось лишь к лету 1944 года. Вот как теперь выглядела организация связи в 1-й воздушной армии: «…все самолеты бомбардировочной, штурмовой и истребительной авиации оснащены бортовыми приемно-передающими радиостанциями. Их нет только на ночных бомбардировщиках По-2. Армейскому полку связи дополнительно выделено 10 мощных радиостанций, размещенных на «студебеккерах». На шести из них смонтированы установки РСТ-1 с аппаратами СТ-35, осуществляющие буквопечатание по радио. На 10 «виллисах» установлены радиостанции наведения. Каждая радиостанция имеет выносное устройство, позволяющее управлять приемником и передатчиком на расстоянии до 75 метров. Они могут работать и на ходу… Неизмеримо возросли возможности и проводных средств… Проволоки и арматуры имеется на 750 проводо-километров… На армейском КП находились три мощные радиостанции. Одна работала в сети вызова авиации на поле боя и являлась личной радиостанцией командующего. Две другие предназначались для раздельного управления бомбардировщиками и штурмовиками. Управление истребителями предусматривалось на волнах тех соединений, которые они прикрывали. В штабе армии и штабах авиасоединений было в достатке радиоаппаратуры…»

И достигнутый результат: «Наступление в Белорусской операции, как известно, развивалось стремительно. В этих условиях наибольшая нагрузка при управлении авиацией легла на радио. Офицеры авиации, находившиеся в наземных армиях и подвижных войсках, держали непрерывную связь с ведущими групп бомбардировщиков и штурмовиков. В быстро менявшейся обстановке часто получалось так, что самолеты подходили к цели, скажем, к населенному пункту, а он уже освобожден пехотинцами или танкистами. Любое промедление с перенацеливанием могло привести к удару по своим войскам. Но теперь настали совсем другие времена. Наводчики объяснялись со штурмовиками и истребителями уже не выполнением горок или покачиванием крылом, а живым человеческим голосом. Радиосвязь «земля-воздух» обеспечивала надежность и высокую оперативность управления авиацией на поле боя… Радиосвязь в Белорусской операции стала главным и безотказным нервом управления боевыми действиями авиации».

Большую роль в насыщении Красной Армии современными средствами связи сыграли поставки союзников. За это наш мемуарист традиционно плюнул в их сторону: «Их прибытие в армию совпало с поступлением аппаратуры связи американского производства, в том числе большой партии наземных коротковолновых и ультракоротковолновых радиостанций.

Для управления авиационными соединениями наиболее приемлемыми оказались радиостанции СЦР- 399, а для работы на аэродромах — СЦР-284. Они были просты и надежны, а автокузова, в которых монтировалась аппаратура, легко переставлялись на автомобили разных марок. Но вот техническое описание станций, правила их эксплуатации — все было на английском языке.

С чьей-то легкой руки освоение американских раций стали называть, конечно с откровенной издевкой, «вторым фронтом»…

Поступление радиосредств из-за океана вызвало массу хлопот по их освоению и внедрению, хотя решающего значения в обеспечении авиации радиосвязью они и не имели».

Генерал описывает «простые и надежные» американские радиостанции, установленные на американских «студебеккерах» и «виллисах», имеет в достатке американских «проводо-километров», но «значения это не имело». Для перевозки аэродромной станции PAT советского производства требовалось три грузовика.

Между тем в СССР было поставлено 35 800 радиостанций, 5899 приемников, 245 тысяч телефонных аппаратов и 348 локаторов, что обеспечило основные потребности Красной Армии, 1,7 миллиона километров полевого телефонного кабеля и 387,6 тысячи тонн меди, что составляло 82,5% советского производства за войну.

Аналогичные процессы происходили во всех родах войск. Отставной майор А.Т. Холин вспоминает, как летом 1941 года получил рацию, отделение связистов и первое боевое задание: организовать в Нежине пункт связи со штабом Юго-Западного фронта: «…я решил вскрыть упакованный в брезент радиопередатчик, чтобы самому посмотреть его и кое о чем порасспросить радистов: хорошо ли они знают