Прибалтийский, 3, 2 и 1-й Белорусские фронты, Днепровская военная флотилия, в составе которых было 20 общевойсковых, две танковые и пять воздушных армий — 172 стрелковые и кавалерийские дивизии и три бригады, семь укрепрайонов, 12 танковых и механизированных корпусов, 17 отдельных танковых и самоходно-артиллерийских бригад, 80 отдельных танковых и самоходно-артиллерийских полков, девять самоходно-артиллерийских дивизионов. В них насчитывалось 2 400 000 офицеров и солдат, 36 400 орудий и минометов, 5200 танков и САУ 5300 боевых самолетов, без учета привлекаемой авиации дальнего действия (а это более 1000 машин).
Однако в 1941 году Красная Армия тоже имела подавляющее численное превосходство над вермахтом, но провести такую операцию она бы тогда просто не сумела. Свидетельством тому многочисленные провалившиеся удары начального периода войны. Планирование и успешное осуществление такой операции, как «Багратион», — признак качественных изменений в армии, выросшей квалификации штабов и командного состава всех степеней. Трехлетнее «обучение» наших полководцев можно считать законченным. Это подтверждает и противник:
«…Гитлер отмел все эти возражения своих боевых командиров. Он отказывался видеть, что летом 1944 года на поле сражения вышла совершенно новая Красная Армия, а не та, с которой он воевал в 1941 или 1942 годах. Офицеры и красноармейцы извлекли важные уроки из операций 1943 года. Самое главное, они научились сосредоточивать свои усилия на направлениях главных ударов, максимально использовать подвижные войска и крупные танковые соединения. Кроме того, русские не испытывали недостатка в вооружении и боеприпасах… Обращаясь к русскому патриотизму, большевистская система подняла народ на поразительные усилия. Не последнюю роль в этом сыграли и военные успехи по освобождению огромных территорий, и пагубная оккупационная политика Гитлера с ее философией «низших рас».
В соответствии с общим замыслом войскам 1-го Прибалтийского фронта предписывалось во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом разгромить витебско-лепельскую группировку противника и освободить Витебск. В последующем развивать наступление на Лепель, Шяуляй, отсекая группу армий «Север» от группы «Центр» и выходя на Балтику в районе Клайпеды.
Войска 3-го Белорусского фронта должны были нанести два удара: один — навстречу удару 1-го Прибалтийского фронта и другой — вдоль минской автомагистрали на Борисов и частью сил на Оршу. Далее — через Вильнюс и Каунас к границам Восточной Пруссии.
2-му Белорусскому фронту надлежало действовать на вспомогательном направлении Могилев, Белыничи и, рассекая 4-ю полевую армию на две части, выйти на Березину, а затем в район Белостока.
1-й Белорусский фронт должен был разгромить бобруйскую группировку немцев нанесением двух ударов: один из района Рогачева в направлении Бобруйск, Осиповичи; другой — из района нижнего течения реки Березины в общем направлении на Слуцк с охватом Бобруйска с юга. В последующем намечалось наступление левого крыла фронта на ковельском направлении.
Парадоксально, но Генеральный штаб в этот период старательно избегал в документах самого слова «окружение». Ликвидация Сталинградского котла, затянувшаяся на два с половиной месяца, неудачи советских полководцев с ликвидацией демянской или каменец-подольской группировок произвели на Сталина негативное впечатление. Немецкие солдаты в окружении проявляли стойкость и демонстрировали высокую боевую выучку, приковывая к себе большое количество войск и боевой техники. Причем в большинстве случаев им удавалась либо деблокада, либо прорыв окруженных сил. С военной точки зрения, окружение и последующее уничтожение противника является желанной целью любой операции. Но для Верховного в 1944 году важнее было не уничтожение живой силы в «котлах», что отнимало время и ресурсы, а занятие как можно большей территории и перенесение военных действий в Европу. Вот и мучились, по признанию Штеменко, с вопросом, что же делать после прорыва вражеской обороны:
«Мыслилось, что разгром значительной части наиболее боеспособных неприятельских войск будет достигнут уже в период прорыва обороны, первая полоса которой была особенно насыщена живой силой. Поскольку противник резервировал свои войска мало, возлагались большие надежды на первый огневой удар по его тактической зоне. С этой целью фронтам и давалось такое большое количество артиллерийских дивизий прорыва. Что же касается дальнейших способов действий, то они вырисовывались по-разному. Никаких сомнений не вызывал район Витебска. Здесь оперативное положение советских войск делало наиболее целесообразным окружение с одновременным дроблением и уничтожением вражеской группировки по частям. Применительно же к другим направлениям термин «окружение» не употреблялся…
Нужно было придумать что-то новое. Родилась, в частности, такая идея: нанеся поражение основной массе войск противника в тактической глубине его обороны мощным артиллерийским и авиационным ударом, отбросить их остатки с оборудованных позиций в леса и болота (?). Там они окажутся в менее благоприятных условиях: мы будем бить их с фронта, с флангов, с воздуха
Идиотизм этой «новой идеи» был настолько очевиден, что, как вспоминает Штеменко: «…нас поправили». Решили — окружать, куда уж тут деваться.
30 мая Ставка окончательно утвердила план операции. Начать ее решено было 19–20 июня. На следующий день директива ушла в войска.
Координация действий войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов была возложена на представителя Ставки, начальника Генерального штаба маршала Василевского, а 2-го и 1-го Белорусских фронтов — на заместителя Верховного Главнокомандующего маршала Жукова. Кроме того, на 2-й Белорусский фронт направлялся начальник оперативного управления Генштаба генерал Штеменко. Представителями Ставки по авиации являлись Главный маршал авиации А.А. Новиков и маршал авиации Ф.Я. Фалалеев.
С начала июня командующие фронтами и армиями приступили к интенсивной подготовке, перегруппировке войск, созданию ударных группировок, массированию сил и средств на главных направлениях. На участках прорыва на 1 км фронта сосредоточивалось до 160–204 орудий и минометов, 15–20 танков непосредственной поддержки пехоты. При этом, в отличие от предшествующих операций, отдельные танковые бригады и полки использовались не централизованно в масштабе дивизии, а придавались подразделениям и стрелковым полкам, что позволяло более тесно организовывать их взаимодействие с пехотой в условиях лесисто-болотистой местности. Только для непосредственной поддержки стрелковых частей выделялось 2229 танков и самоходно-артиллерийских установок. Артиллерийская подготовка предусматривалась продолжительностью 120–140 минут на всю глубину главной полосы обороны. На 1-м Белорусском фронте впервые за годы войны поддержка атаки пехоты и танков планировалась двойным огневым валом на глубину 1,5–2 км.
В ночь перед наступлением планировалось провести мощную предварительную авиационную подготовку, совершив более 2700 самолето-вылетов. Чтобы ослабить авиационную группировку противника в Белоруссии, АДД за 6–10 суток до начала наступления провела воздушную операцию по уничтожению немецких самолетов на аэродромах, в которой приняли участие 8 авиакорпусов.
В период подготовки операции Ставка и командование фронтов организовали обширные мероприятия по маскировке своих действий и дезинформации противника. Чтобы убедить его в том, что летом 1944 года главный удар советские войска нанесут на юге, в мае-июне производилось ложное сосредоточение войск на кишиневском направлении. На Украине находилось и большинство танковых армий. С 20 по 23 июня были организованы разведки боем в полосах 1-го Украинского, 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов. Все это позволило советскому командованию скрыть подготовку крупнейшей операции летней кампании. Даже за неделю до наступления, когда, по свидетельству генерала Типпельскирха, командованию группы армий «Центр» стало известно о сосредоточении значительных сил Красной Армии в Белоруссии, в германском Генеральном штабе «доминирующей оставалась точка зрения, предполагавшая нанесение русскими основного удара на фронте группы армий «Северная Украина»… На просьбу группы армий «Центр» выделить ей, по крайней мере, более крупные резервы было заявлено, что общая обстановка на Восточном фронте не допускает иной группировки сил». В результате из 30 танковых и моторизованных дивизий вермахта на советско-германском фронте 24 находились южнее Припяти. Противник не смог вскрыть направление главного удара советских войск и не сумел подготовиться к его отражению.
Перед операцией активизировали свою деятельность белорусские партизаны. Они совершали
