посол Финляндии в Берлине получил указание заявить германскому правительству, что отныне Финляндия не считает себя связанной принятыми ею ранее обязательствами. 29 августа советское правительство сообщило о согласии вступить в переговоры, если Финляндия порвет отношения с Германией и обеспечит вывод немецких войск со своей территории в течение двух недель.

3 сентября премьер-министр Финляндии Атти Хакцелль выступил по радио с обращением к народу, сообщив решение правительства начать переговоры о выходе Финляндии из войны. В ночь на 4 сентября правительство Финляндии сделало заявление по радио, что принимает советские предварительные условия, разрывает отношения с Германией, и соглашается на вывод немецких войск к 15 сентября. Одновременно Главное командование финской армии объявило, что прекращает военные действия по всему фронту с 8 часов утра 4 сентября 1944 года. В свою очередь, с 8.00 5 сентября Ленинградский и Карельский фронты по распоряжению Ставки закончили военные действия против финских войск. 8 сентября в Москву прибыла финская делегация.

В период с 14 по 19 сентября проходили переговоры, которые вели представители СССР и Англии, действовавшие от имени всех Объединенных Наций, с одной стороны, и финская правительственная делегация — с другой. Советские требования остались теми же, что и те, которые были выдвинуты в марте, только сумма репараций была уменьшена вдвое. Переговоры завершились 19 сентября подписанием Соглашения о перемирии.

В итоге решительным образом изменилась вся стратегическая обстановка на северном крыле советско-германского фронта. Были созданы благоприятные условия для освобождения советского Заполярья и северных районов Норвегии. В результате изгнания врага с побережья Финского залива от Ленинграда до Выборга улучшились условия базирования Балтийского флота. Он получил возможность для ведения активных действий в Финском заливе и безопасный выход в Балтийское море для содействия операциям в Прибалтике. Значительная часть сил советских войск, действовавших на карельском участке фронта, могла теперь быть задействована на других направлениях.

Прекращение военных действий Финляндией поставило группировку германских войск на Крайнем Севере в положение полной изолированности от остальных сил вермахта. Германия не просто лишилась одного из самых стойких своих союзников, но и оказалась в состоянии войны с ним.

Согласно советским условиям, немецкие войска должны были покинуть территорию Финляндии до 15 сентября, в противном случае они должны были быть интернированы. Однако, с одной стороны, малореально было уложиться в указанный срок, тем более что основная масса войск 20-й горной армии занимала позиции не на финской, а на советской территории, с другой — трудно себе представить, чтобы 200-тысячная группировка немцев в Лапландии дала себя разоружить. Кроме того, Гитлер вовсе не собирался оставлять своих позиций в Заполярье, особенно богатый никелем район Петсамо. К 14 сентября Германия эвакуировала менее половины своих войск, в основном из южных районов страны, а 36-й и 18-й корпуса едва начали отход на Кандалакшском и кестеньгском направлениях. Советский Союз предложил свою помощь в разоружении, однако финны категорически отказались, зная, что выпроводить Красную Армию обратно им точно не удастся. Впрочем, и Мерецкову товарищ Сталин дал указание, сильно удивившее командующего Карельским фронтом, не информированного о тонкостях «большой политики»: отступлению 20-й горной армии не препятствовать, решительных действий по отношению к ней не предпринимать, «не ввязываться в тяжелые бои с отходящими частями противника и не изнурять наши войска». Сталин все прекрасно понимал, он сам занимался «разоружением» немецких горных егерей уже три года и пока без особого успеха. Но тут можно было помотать нервы финскому правительству, обвиняя его в невыполнении соглашений и толкая его на решительный конфликт с Германией. Ведь в это время еще полным ходом шли переговоры в Москве, а Вождь умел находить рычаги для политического давления.

Немцы сами дали повод для развертывания боевых действий. Несмотря на заверения Маннергейма о глубоком сожалении по поводу конца «германо-финского братства по оружию», германские представители в Финляндии получили указание из Берлина прекратить всякие контакты с финнами, которые рассматривались теперь как предатели. Соответственно и вести себя немцы стали, как на вражеской территории.

Так, в ночь на 15 сентября они попытались овладеть островом Готланд, расположенном в Финском заливе. С помощью советской авиации гарнизон отразил десант. Еще больше возмутили финнов известия о многочисленных разрушениях, совершаемых отступавшими на север немецкими войсками. Финской армии пришлось применить силу, чтобы поторопить «гостей».

30 сентября 3-й пехотный корпус атаковал с юга позиции 18-го горноегерского корпуса в районе Торнио. Одновременно финны высадили морской десант на открытом фланге немецких войск. Разгорелись тяжелые бои, которые обеими сторонами велись с исключительным упорством. Они закончились тем, что егеря прорвались на север и, ведя непрерывные арьергардные бои, отступили через Мунио в Норвегию. 8 октября финны овладели городом Кеми, а к концу месяца заняли Мунио. «Это была последняя и самая мрачная глава в истории немецко-финской дружбы», — писал генерал Дитмар.

В самом северном уголке Финляндии, на стыке трех границ, немцы удерживали небольшой участок территории до 25 апреля 1945 года.

Финнам удалось избежать уготованной им Сталиным советизации, ни один советский солдат не вступил на территорию Суоми. А что такие планы у Москвы были не только в 1939-м, но и в 1944 году, подтверждает бывший член ЦК Компартии Югославии Милован Джилас, описавший ужин на сталинской даче через три года после окончания войны:

«Слева от меня сидел молчаливый Молотов, а справа многословный Жданов. Последний рассказывал о своих контактах с финнами и с уважением говорил об их аккуратности при поставке репараций.

— Все точно вовремя, в прекрасной упаковке и отличного качества.

Он закончил:

— Мы сделали ошибку, что их не оккупировали, — теперь бы все было уже кончено, если бы это сделали.

Сталин:

— Да, это была ошибка — мы слишком оглядывались на американцев, а они и пальцем бы не пошевелили.

Молотов:

— Ах, Финляндия — это орешек!»