Она смотрела на мужа взглядом, в котором было ожидание. Любая женщина могла рассчитывать после этих слов на сочувствие, хотя бы показное, а уж тем более естественно было ожидать сочувствия от такого человека, как Юра. Но он молчал, и в Юлиных глазах снова промелькнула обида.
Сергей понял, что пора уходить. Зачем присутствовать при этом незримом выяснении отношений, зачем вообще мешать их выяснить в спокойной обстановке?
– Ну, ребята, – сказал он, поднимаясь, – спасибо за отличный вечер, мне пора. Я, знаешь, Юлька, тоже устал, хоть из Москвы и не выезжал давно. Пойду, правда, лягу на диван и буду в потолок смотреть. Я тебе не нужен до понедельника, Юр?
– Ты-то ему всегда нужен, – ответила за мужа Юля. – Ладно, Сережа, пока. Приеду снова – увидимся.
Но увидеться им пришлось еще до ее отъезда.
Ратников зашел к нему утром в понедельник, когда Псковитин только что приехал в офис.
– Слушай, – сказал он, – ты не мог бы сегодня Юлю проводить в Шереметьево?
– Конечно, мог бы. А ты что – нет?
– Да, понимаешь, Ростальцов из Англии вернулся, англичан привез, а мы ведь как-то мало ими последнее время занимались, не упустить бы… Один – член парламента, завтра утром уезжает. Я должен с ними сегодня вечером разговаривать. Думал, она в воскресенье улетит, проводил бы сам, а у нее дела оказались в понедельник утром, вот и… Так отвезешь?
– Без проблем, – пожал плечами Псковитин. – Когда самолет?
Юркино объяснение было более чем основательным, Псковитин тоже знал о приезде англичан. И все- таки не было прежде таких англичан, из-за которых Юра не проводил бы жену…
Сергей заехал за Юлей к «Националю», подождал у бокового входа. По телефону она объяснила, что должна закончить какие-то переговоры: в «Национале» вскоре открывался парижский «Максим».
– Ты будешь на открытии? – спросил Сергей, когда Юля села в машину.
– Нет, не получается. Я потом приеду, презентацию своего агентства устрою.
Лицо у нее было невеселое, но едва ли потому, что ей не удается быть на открытии московского «Максима». Сегодня, как, впрочем, и всегда, она выглядела неотразимо: в длинном красном плаще из какой-то воздушной ткани, который не столько согревал ее, сколько оттенял стройность.
Был конец дня, на улицах уже начались пробки, и они выбирались на Ленинградский проспект с черепашьей скоростью. Юля долго молчала, словно размышляя о чем-то, молчал и Сергей, не желая ей мешать.
– Скажи, Сережа, – вдруг нарушила молчание она, – у Юры кто-то появился?
«Ничего себе вопросик! – подумал Псковитин. – Даже если бы это было так, еще не хватало становиться информатором его жены».
– Ну, Юля, – укоризненно произнес он, – спроси что-нибудь полегче. Что я, сторож при нем?
– Ты все время рядом с ним, – возразила Юля. – Кому знать, как не тебе? Не обязательно, чтобы он тебе сообщал. А иначе – я не понимаю, что с ним происходит. Он какой-то в этот раз… Я вижу, он не рад мне, хотя и старается держаться так же, как обычно. И проводить не поехал…
– Да у него просто переговоры сейчас, – попытался объяснить Сергей. – Ты же сама теперь этим занимаешься, должна понимать.
– Я понимаю. Но мне показалось, он воспринял эти переговоры с облегчением. Сережа, я не слепая, хотя, конечно, мало остается времени на все это. С ним что-то происходит – что?
– Ну, вы редко видитесь, живете практически на два дома, – сказал Сергей. – Чему ж ты удивляешься? Он же не мальчик, чтобы всегда быть в восторге.
– Ты не понимаешь. Дело не в двух домах, он ведет себя по-другому… Ну, я не хочу объяснять подробно. Мы всегда жили порознь – во всяком случае, расставались периодически. И никогда такого не было. Мы оба привыкли, нас обоих это устраивает – и вдруг… Значит, у него кто-то появился, я не вижу других причин.
Сергей пожал плечами. Что он мог сказать? Конечно, у Юрки время от времени появлялись какие-то бабы. Чему удивляться, когда жена далеко! Некоторых Сергей знал – хоть ту же Кариночку, некоторых – нет. Но во всяком случае, он был уверен, что все эти связи ничего не значат для Юры. И Юля не могла этого не понимать: она была женщиной без лишних комплексов.
Но самое удивительное заключалось в том, что у нее, красавицы и топ-модели, кроме Юры, никогда не было никого! Ратников ни с кем, включая Сергея, не обсуждал интимные вопросы, но об этом он сам сказал ему однажды, и тот сразу понял, что это правда.
Это было какое-то неназванное, но неотменимое условие их брака, еще до того, как они поженились, – с того дня, как Юля поехала на свой первый подмосковный конкурс красоты. Не то чтобы Ратников ставил ей условия – она сама поставила их себе и никогда от них не отступала. Юрка сказал ему тогда об этом просто:
– Ей не нужны любовники, вот она их и не заводит. Ей есть на что тратить силы, время, и ей проще прилететь в Москву даже на одну ночь, чем затевать эту волокиту. И потом, она ведь меня любит, и я ее люблю.
В последнем сомневаться не приходилось: вся их жизнь, с самого детства, была тому доказательством. Сомнения появились у Сергея только в последнее время, но он вовсе не собирался делиться ими с Юлей. Достаточно того, что она поняла сама.
– Я не знаю, Юль, – сказал он. – Поговори с ним сама, при чем здесь я?
– Как ты себе это представляешь? – прищурилась она. – Я спрошу: Юрочка, нет ли у тебя любовницы? Очень будет мило! Ладно, что об этом говорить.
