– Я еще не поняла. – Лиза улыбнулась ему в ответ. – Холл красивый, и охрана вежливая.

Юра рассмеялся:

– Что ж, пойдем наверх, покажу остальное. Сережа, ты зайди через полчасика – расскажу…

Дверь за ними закрылась.

«Как необыкновенно просияли ее глаза, когда Юра на нее посмотрел!» – подумал Псковитин.

Что-то новое, прежде незнакомое дрогнуло в его душе: он вдруг подумал о том, что многое бы отдал, если бы эта девочка так взглянула на него.

Лиза работала в «Мегаполис-инвесте» ровно два месяца, но и до сих пор, просыпаясь утром, не могла поверить, что жизнь ее идет теперь совсем иначе, чем прежде, что нет больше ежедневного унижения и безнадежности, от которых она так часто плакала по ночам.

Ей нравился этот дом на Тверской-Ямской. Она воспринимала его именно как дом, какой-то единый и живой организм. Конечно, она понимала, что наверняка не все здесь так радужно, как ей кажется. Но что из этого? Как ни пыталась она обнаружить хоть какой-нибудь изъян в установившихся здесь отношениях, ей это не удавалось. Люди были приветливы друг с другом, а Лиза давно уже поняла: этого вполне достаточно, даже если за приветливостью нет ничего, кроме ни к чему не обязывающей любезности.

Тем более ощутимо это было теперь, когда она вспоминала то Ольгу Воронцову, то родственницу Полины Ивановны.

Она быстро поняла, что все здесь – в том числе и стиль отношений, который так ей понравился, – зависит от двух человек. Первый был, конечно, Юра. Правда, на работе она называла его только по отчеству и на «вы», справедливо рассудив, что, предлагая перейти на «ты», Ратников ведь не предполагал в ней свою сотрудницу.

Второй был начальник службы безопасности Сергей Петрович Псковитин. Его Лиза побаивалась, хотя он был с ней неизменно вежлив – впрочем, как и со всеми остальными.

То, что говорил Ратников, выполнялось всеми немедленно и с охотой. Лизе ни разу не приходилось слышать, чтобы он с усилием добивался от кого-нибудь выполнения своих распоряжений. То, что говорил Псковитин, выполнялось так же неукоснительно, но без каких бы то ни было эмоций. Просто все знали, что повторять он не станет и выводы последуют мгновенно.

Из осторожных разговоров своих новых сослуживцев Лиза поняла, что Псковитин прежде был каким-то особым военным и служил в таком подразделении, которых больше не было ни в одной стране. Потом это подразделение почему-то расформировали, и Сергей Петрович оказался здесь, в «Мегаполис-инвесте», у Ратникова.

От Юрия она знала, что они с Сергеем Псковитиным дружили с детства. Да это и без объяснений было понятно: Лиза видела, как относится Сергей Петрович к Юрию.

Это нельзя было назвать отношением к ребенку или к младшему брату, хотя даже в том, как Сергей Петрович смотрел на него, чувствовалась такая бережность, какую трудно было предположить в этом суровом человеке. Но в его отношении к Ратникову не было ни капли снисходительности. Даже наоборот: он смотрел на него словно бы снизу вверх, как будто Юрий знал нечто такое, что ему, Псковитину, было совершенно недоступно.

Лиза видела, что Псковитин наблюдает за ней особо. Он делал это ненавязчиво, но властно, и Лиза не обижалась. В конце концов, ведь это входит в его обязанности. Тем более что ее работа оказалась самым непосредственным образом связана со всем, что делал Ратников.

Лиза так и не спросила Юрия, чем будет заниматься, это выяснилось как-то само собой. В заведенной для нее трудовой книжке было записано «референт-переводчик», но это совершенно ничего не значило. То есть она, конечно, переводила синхронно с немецкого, когда возникала необходимость, и это бывало довольно часто. Но перевод был далеко не главным, что она делала, а главное она и сама не могла бы определить.

Ратников работал на втором этаже, окна его просторного кабинета выходили в небольшой уютный дворик, обнесенный высоким забором. Однажды он, смеясь, сказал Лизе, что стекла в этих окнах называются «антикрайм» и их не берет даже автомат.

– Сижу как глава государства, – добавил он смущенно. – Сережина работа.

Секретаршей у него была Фрида Яковлевна – пожилая дама из тех, которых Лизина мама называла «интересная женщина», – в неизменно элегантном и строгом костюме, с прической, из которой не выбивался ни единый волосок, и с осанкой, которой могла позавидовать восемнадцатилетняя девушка.

Фрида Яковлевна вела всю ратниковскую канцелярию и была невообразимо пунктуальна. Трудно было представить, чтобы она забыла сделать необходимый звонок, или потеряла какое-нибудь письмо, или не нашла какой-нибудь файл в компьютере.

Кроме того, она бдительно следила, чтобы Ратников вовремя обедал – обеды приносили всем желающим в офис, их оплачивала фирма.

– Юрий Владимирович, вы обязаны заботиться о своем желудке! – патетически восклицала Фрида Яковлевна, если Юрий пытался улизнуть куда-нибудь в обеденное время.

Лиза видела, что при этих словах Ратников едва сдерживается, чтобы не расхохотаться.

Ей отвели небольшую комнатку рядом с его кабинетом. В старинном особняке много было маленьких помещений, поэтому все сотрудники расположились довольно просторно, и все же Лиза чувствовала: в ее положении есть что-то привилегированное. Да Ратников этого и не скрывал.

Он часто приносил ей разные бумаги и просил сказать, что она думает о том, что в них написано. Когда он сделал это впервые – это было примерно через неделю после того, как Лиза начала у него работать, – она испугалась.

– Но я же ничего в этом не понимаю, – растерянно сказала она.

– Это не так трудно, как тебе кажется. Обычное дело, никакой специфики, – ободрил Юрий. – Посмотри,