– Дай-ка посмотреть, – потребовал я.
Ребенок вручил мне свой пистолет с плоским молоточком вместо бойка. Выстрел был результатом удара молоточка по тонкому слою пороха, заложенному между двумя кусочками бумаги. Внезапно ко мне пришло решение: огнестрельное устройство – заряд и ядро вместе взятые – заряжать и приводить в действие с казенной части. Я наклонился, мальчик вспрыгнул мне на спину, и, покуда он палил в воздух из своего пистолета, я нес его в ружейную лавку.
Над этим изобретением мы работаем дни и ночи напролет. На полу разложены циновки, мы спим по очереди. Мы создаем двуствольные ружья, как в форме винтовки, так и в форме пистолета, с увеличенной скорострельностью.
Через неделю у нас готовы две винтовки и два пистолета, и еще набор патронов, годных к испытаниям. Испытания проходят в ружейной лавке, поскольку надо соблюдать секретность. За сто футов устанавливается мишень в человеческий рост. «Бац, бац» – две пули в мишени.
После испытаний я дарю рыжему мальчику по имени Чан винтовку, а Строубу – пистолет. Строуб слегка задет этим. Оставшиеся два ствола я оставляю для себя. Курьеры немедленно доставляют чертежи во все здешние поселения: на тихоокеанской стороне Панамского перешейка напротив Жемчужных островов; в два поселения в глубь от Гуаякиля в непроходимо лесистом и гористом районе; и еще в поселения выше Панама-Сити на атлантическом и тихоокеанском берегах и в горных отрогах.
Изготовление оружия теперь поставлено на поток, и под началом наставников у нас работает пятьдесят индейцев. Как только они научатся собирать ружья, их отошлют в деревни и в джунгли, поскольку рассредоточение – один из ключевых моментов нашей стратегии. Вместо одной большой фабрики – большое количество маленьких мастерских, которые могут производить по несколько ружей в день. Мы раздаем ружья в лавке в Порт-Роджере. Вооружить туземцев – еще одна важная задача. Пушки, защищающие Порт-Роджер, переделывают под снаряды, заряжаемые с казенной части.
Necesita automovil [12]
Я не был в Мехико-Сити пятнадцать лет. Въехав в город на машине из аэропорта, я с трудом его узнал. Как говорил Димитри, выборочный мор – это, быть может, единственное спасение. Иначе они размножатся, пока не утонем в море их заразных задниц.
Кики, Джим и я зарегистрировались в маленьком отеле за Инсургентесом, что в нескольких кварталах от адреса, по которому проживал Джона Эверсона в Мехико-Сити. Затем мы разделились. Джим и Кики пошли по адресу Джона Эверсона, чтобы посмотреть, что можно узнать от хозяйки и vecinos [13]. Я же пошел в американское посольство, нашел там отдел защиты граждан и вручил мою визитную карточку. Я видел, как девушка передала ее человеку, сидевшему за столом. Он посмотрел на карточку, затем посмотрел на меня. Потом стал заниматься чем-то своим. Я прождал двадцать минут.
– Мистер Хилл готов с вами поговорить.
Мистер Хилл не встал со своего места и не предложил руки для пожатия.
– Да-да, мистер, э-э… – Он бросил взгляд на карточку. – …Снайд. Чем могу быть вам полезен?
Есть такая порода чиновников Госдепа, которые начинают прикидывать, как бы им от вас избавиться, как только вы входите в их кабинет, не сделав ничего из того, о чем вы их просили. Было яснее ясного, что мистер Хилл принадлежит именно к этой породе.
– Я по поводу Джона Эверсона. Он исчез в Мехико-Сити около двух месяцев назад. Его отец нанял меня, чтобы его найти.
– Ну, мы ведь не служба поиска пропавших без вести. Насколько нам известно, дело сейчас передано мексиканским властям. Предлагаю вам связаться с ним. С полковником, э-э…
– Полковником Фигересом.
– Да, так его зовут, кажется.
– Забирал ли Джон Эверсон свою почту в посольстве?
– Я, э-э, я не думаю… в любом случае, мы не поощряем…
– Да-да, знаю. Вы также и не почтовая служба. Не трудно ли вам позвонить в почтовый отдел и спросить, нет ли писем на адрес Джона Эверсона?
– В самом деле, мистер Снайд…
– В самом деле, мистер Хилл. Я нанят гражданином Америки – добавлю, с хорошими связями, работающим над правительственным проектом США, – нанят, чтобы найти гражданина Америки, пропавшего в вашем районе. До сих пор не было никаких признаков того, что дело нечисто, но очень много неясностей…
А еще он принадлежал к типу людей, которые под давлением уступают. Он потянулся к телефону.
– Скажите, пожалуйста, есть ли в отделе письма для Джона Эверсона… Одно письмо?
Я послал ему через стол нотариальную доверенность, которая позволяла мне, помимо всего прочего, забирать почту, присланную Джону Эверсону. Он посмотрел на нее.
– Мистер, э-э, Снайд заберет письмо. У него есть полномочия.
Он повесил трубку.
Я встал.
– Спасибо, мистер Хилл.
Его кивок был едва различим.
Выходя из офиса, я столкнулся с тем самым цеэрушным панком из Афин. Он притворился, что рад меня видеть, пожал мне руку и спросил, где я остановился. Я сказал, что на Реформе. Мне было ясно, что он мне не поверил, и это, скорее всего, означало, что он знал, где я остановился. Я почувствовал недоброе – на дело Эверсона явно слетались стервятники.
Почти целый час прождал я полковника Фигереса, но я знал, что он действительно очень занят. Когда я виделся с ним в последний раз, он был еще майор. Он не сильно изменился. Чуть обрюзг, но холодные серые глаза все те же. И пристальное внимание. Когда вы с ним встречаетесь, он целиком сосредотачивается на вас. Фигерес без улыбки пожал мне руку. Не могу припомнить, чтобы он когда-нибудь улыбался. Он просто себе такого не позволяет. Я сказал ему, что приехал по поводу исчезновения мальчика Эверсона.
Он кивнул.
– Я так и думал, я рад, что вы здесь. Мы не могли посвятить этому делу достаточно времени.
– Вы думаете, что-то могло с ним случиться?
Фигерес не пожимает плечами. Он не жестикулирует. Он просто сидит, сфокусировав свой взгляд на вас и на предмете обсуждения.
– Я не знаю. Мы проверили Прогресо и все окрестные городки. Мы проверили аэропорты и автобусы. Если бы он отправился на другие раскопки, его было бы намного проще найти. Белокурый иностранец вдали от туристических маршрутов быстро привлекает внимание. Мы проверили и все туристские достопримечательности и курорты. Очевидно, это был обыкновенный серьезный молодой человек… никаких признаков наркомании или запойного пьянства. Может быть, с ним случались приступы амнезии? Он психически здоров?
– Вроде бы да, насколько мне известно.
Тупик.
По возвращении в отель Джим и Кики выложили то немногое, что им удалось разузнать у квартирной хозяйки и соседей. Хозяйка описала Эверсона как серьезного, вежливого молодого человека… un caballero [14]. Он развлекал нескольких гостей, и это тоже были серьезные студенты. Не было ни шума, ни пьянства, ни девушек.
Я сел и вскрыл письмо. Оно было от его двоюродной сестры из Миннеаполиса. Там было написано:
В три часа я позвонил в Нью-Йорк инспектору Грэйвуду.
– Клем Снайд на проводе.
