вот он сгинул, а мир подарил евреям их библейскую родину.

— Что вы имеете против Израиля? — спросила одна из сидевших за столом. — Я с самого начала спрашивала: почему мы тратим на это время?

Эта женщина и еще двое членов Политического комитета действительно изначально противились планам Херманна. Поскольку они находились в меньшинстве и были относительно безвредны, Херманн закрывал глаза на их вольнодумство — хотя бы для того, чтобы создать видимость демократии в ордене.

— Дело не только в Израиле. Речь идет кое о чем гораздо большем. — Херманн увидел, что ему удалось завладеть вниманием всех сидевших в зале, включая дочь. — Если сыграть правильно, мы сможем дестабилизировать обстановку как в Израиле, так и в Саудовской Аравии. В этом деле они связаны друг с другом. Если мы создадим в обеих странах достаточно переполоха и беспорядков, а в нужное время выпустим все это наружу, нам, возможно, удастся свалить правительства обеих стран. — Он повернулся к председателю Политического комитета. — Вы уже обсуждали, как наши члены могли бы использовать данный процесс после того, как мы запустим его?

Старик кивнул. Вот уже много десятилетий он являлся близким другом Херманна и был наиболее вероятным кандидатом на то, чтобы занять место в Круге, когда освободится какое-нибудь из Кресел.

— Сценарий, который мы рассматриваем, опирается на палестинцев, иорданцев, сирийцев и египтян. Все они жаждут того, что мы можем им предложить…

— Это невозможно, — категорично заявил один из «инакомыслящих».

— А кто мог предвидеть, что мир выгонит почти миллион арабов с их земли, чтобы отдать ее евреям? — спросил Херманн. — Многие на Ближнем Востоке, так же как вы сейчас, доказывали, что это невозможно. — Его слова прозвучали, пожалуй, чересчур хлестко, и, ощутив это, он смягчил тон. — Самое меньшее, чего мы можем добиться, это снести дурацкую стену, которую израильтяне возвели, чтобы защитить свои границы и свои древние претензии на захваченные ими земли. Высокомерие сионистов будет посрамлено, и, возможно, до такой степени, что это побудит соседние арабские государства к совместным действиям. И я еще ничего не сказал про иранцев, которые спят и видят, как бы стереть Израиль с лица земли. Для них это будет подлинным благословением.

— Что способно сотворить все это?

— Знание.

— Вы, должно быть, шутите! Все это станет возможным, если мы что-то такое узнаем?

Херманн не ожидал столь прямого и откровенного разговора, но теперь понял, что час пробил. Члены Политического комитета, собравшиеся сейчас за его столом, были уполномочены уставом ордена вырабатывать коллективную политику, действуя совместно с Экономическим комитетом. Вполне логичная схема, учитывая, что для ордена политика и прибыль — синонимы. Экономический комитет сформулировал задачу увеличения доходов как минимум на тридцать процентов для тех членов ордена, которые были готовы осуществлять крупные инвестиции в Ближневосточный регион. Было проведено глубокое предварительное исследование, определен объем инвестиций в евро, возможные прибыли с учетом текущей экономической и политической ситуации, рассмотрены различные варианты развития событий. Исследование показало, что цифра 30 процентов вполне реальна.

Но ближневосточные рынки были, мягко говоря, ограничены и ненадежны. Весь регион мог взорваться в результате мельчайшего инцидента, и каждый день возникали все новые поводы для подобной катастрофы. Поэтому перед Политическим комитетом стояла задача найти способ обезопасить инвестиции ордена в регионе. Традиционные методы — угрозы и подкуп — в данном случае были неприменимы. Невозможно запугать людей, которые каждый день надевают пояса шахидов и взрывают сами себя, превращаясь в живые бомбы. А люди, от которых зависит принятие решений в таких странах, как Иордания, Сирия, Кувейт, Египет и Саудовская Аравия, обладали надежной охраной, были богаты и фанатичны. Поэтому ордену пришлось смириться с мыслью, что здесь требуется иная «валюта», и Херманн рассчитывал, что скоро она окажется у него в руках.

— Знание гораздо сильнее любого оружия, — проговорил он приглушенным шепотом.

— Это зависит от того, в чем оно заключается, — заявил один из сидевших за столом.

— Верно, — согласился Херманн. — Наш успех будет зависеть от того, сумеем ли мы продать то, что узнаем, нужным покупателям, за правильную цену и в нужное время.

— Я знаю тебя, Альфред, — сказал старый член комитета. — Ты наверняка все тщательно продумал.

Херманн усмехнулся.

— Процесс пошел. Теперь заинтересовались и американцы, а это открывает перед нами еще более широкие возможности.

— А что американцы? — с нетерпением в голосе спросила Маргарет.

Вопрос дочери вызвал в нем раздражение. Ей пора бы научиться не демонстрировать при посторонних свою дурость.

— Похоже, некие влиятельные силы в Соединенных Штатах тоже хотят поставить Израиль на колени, считая, что это пойдет на пользу внешней политике США.

— Но разве такое возможно? — удивился один из членов комитета. — Уже тысячи лет арабы воюют друг с другом и с евреями. Что, черт возьми, и как это может измениться теперь?

Херманн поставил перед собой и перед орденом высокую и труднодостижимую цель, но сейчас внутренний голос подсказывал ему, что скоро его усилия окупятся сторицей. Поэтому он обвел взглядом сидевших за столом мужчин и женщин и объявил:

— Ответ на этот вопрос я узнаю еще до наступления следующей недели.

Вашингтон, округ Колумбия, 3.30

Стефани, уставшая до предела, сидела в кресле, Брент Грин, сгорбившись, — напротив нее, на диване. Вид у него был измученный и опустошенный. Она еще никогда не видела его таким. Кассиопея спала на втором этаже. Хотя бы один из них встретит утро отдохнувшим и бодрым. Стефани на это уж точно не могла рассчитывать. Ей казалось, что с тех пор, как она появилась в этом доме, прошло не сорок восемь часов, а сорок восемь дней. Поначалу она не верила Грину, брала под сомнение каждое его слово, злилась на себя за то, что поставила под угрозу жизнь сына Малоуна. И хотя теперь Гари Малоун уже находился в безопасности, все те же сомнения относительно Брента Грина сверлили ее мозг, особенно с учетом того, что он сообщил ей несколько часов назад.

Осведомитель израильтян — Пэм Малоун.

Она покатала между ладонями банку с диетическим «Доктором Пеппером», которую нашла в холодильнике Грина, и спросила:

— Ты действительно пьешь вот это?

Он кивнул.

— Вкус как у обычного, но зато без сахара. Для меня это вполне приемлемый вариант.

Стефани улыбнулась.

— Странный ты все-таки мужик, Брент!

— Я обычный человек, который дорожит своими привычками.

На душе у Стефани скребли кошки, мысли путались, она боролась с тревогой, которая требовала от нее немедленных действий. Они намеренно выключили все лампы в гостиной, чтобы возможный наблюдатель решил, что обитатели дома улеглись спать.

— Думаешь о Малоуне? — послышался из темноты голос Грина.

— Он в большой беде.

— Но ты ничего не сможешь сделать для него до тех пор, пока он хотя бы не позвонит.

Стефани тряхнула головой.

— То-то и плохо.