стало легче дышать, они повеселели и начали там, под землей, работать вовсю.

Мэри была по натуре настойчива. Если что-то ее увлекало, она не жалела сил. Теперь у нее появился Таинственный сад, как неизменно она называла сад миссис Крейвен. Он требовал от Мэри заботы, и она изо дня в день полола, рыхлила, копала. Разумеется, это было ей нелегко. Зато какая радость охватывала ее всякий раз при виде еще одного прополотого ростка или расчищенной клумбы. Мэри словно играла в увлекательную игру, и она захватывала ее все сильней и сильней. К тому же зеленых ростков оказалось такое множество, что Мэри едва успевала.

Однажды ей вспомнились слова Марты о луковицах. «Если вообще все луковицы могут сами о себе позаботиться, когда им никто не мешает, — подумала Мэри, — то мои, наверное, научились заботиться о себе лучше всех. Ведь им уже десять лет никто не мешал. Интересно, какие из них выйдут цветы?»

Она закрыла глаза и попыталась представить себе Таинственный сад в зелени и цветах. Мэри уже поняла, что какие-нибудь растения в нем обязательно будут. Теперь ее больше всего тревожили розы, но определить, живы они или нет, без мистера Уэзерстаффа она не могла.

Впрочем, за последнее время их отношения со старым садовником явно улучшились. Правда, Мэри соблюдала некоторые предосторожности. Например, всегда старалась подкрасться к старому Бену как можно тише.

— Ты прямо из-под земли вырастаешь, — буркнул однажды он. — Так и напугать можно.

Но Мэри совсем не хотела его пугать. Она просто боялась, что, заметив ее издали, старый Бен может уйти, и тогда с ним, конечно, не поговоришь. Она ведь не знала, что садовник уже успел к ней привыкнуть. Теперь ему было даже приятно, что Мэри ищет с ним встреч. Тем более что и сама она стала вести себя куда лучше, чем во время первого их знакомства.

Прошло еще немного времени, и даже внезапные появления Мэри перестали его раздражать.

— Ну, вылитый Робин! — смеялся садовник. — Он тоже всегда неясно откуда появится.

— Он теперь со мной тоже дружит! — гордо призналась Мэри.

— С него станет, — ответил Бен Уэзерстафф, и за напускным равнодушием в его голосе послышалась ревность. — Вечно ему надо полюбезничать с женским полом. Тут он на все способен, только бы его перышки похвалили. Вот тщеславная птица!

Старый Бен не слишком-то часто удостаивал Мэри большими речами. Обычно говорила она, а садовник отвечал «да» или «нет», а то и вообще отмалчивался. Но сегодня он, видимо, был настроен как следует побеседовать. Выпрямившись, он смерил девочку внимательным взглядом.

— Сколько ты уже здесь живешь? — тихо спросил он.

— Почти месяц, — отозвалась Мэри.

— Теперь мне уж точно видать: не зря ты у нас поселилась, — хмыкнул от удовольствия Бен Уэзерстафф. — И лицо вроде не такое ужасно желтое, и щеки хорошо округлились. А то как первый раз вышла в сад, я и подумал: «Что это за такого цыпленка ощипанного привезли мистеру Крейвену из-за моря?» За все свои годы никогда еще в детях подобного страхолюдства не видел.

Мэри слова садовника не задели лишь потому, что она никогда не придавала особенного значения своей внешности.

— Правильно, мистер Бен, — просто отвечала она. — Я тут у вас потолстела и чувствую себя хорошо. И даже чулки перестали морщиться на ногах. Ой! — вдруг заметила она Робина. — А вот и наш друг прилетел!

Сегодня Робин показался Мэри даже красивее, чем всегда. Он прыгал кругами, и красная его грудка переливалась на солнце не хуже атласа. Он явно ждал похвалы от садовника, но тот поглядывал на него с явным неодобрением.

— Ах ты, ух ты! — проворчал мистер Бен Уэзерстафф. — Никак, сегодня решил снова ко мне пожаловать? Оно конечно. Если больше не к кому, сгодится и старина Бен. А так можно и две недели не вспоминать обо мне, верно ведь? Интересно, за кем ты все это время там увивался? Нашел, наверное, себе молодку и врал ей, что малиновки лучше Робина во всей пустоши не найти. Тут уж я тебе не…

— Вы только посмотрите, посмотрите на него, мистер Бен! — не дала договорить садовнику Мэри.

Бен Уэзерстафф умолк и уставился на Робина. Тот был настроен явно по-боевому. Он вызывающе поглядывал на садовника и подбирался к нему все ближе и ближе. Внезапно он вспорхнул на куст смородины и начал петь.

— Теперь он решил меня вот чем пронять, — нахмурился Бен Уэзерстафф.

Но едва Мэри посмотрела ему в глаза, как поняла, что на самом деле песня Робина его очень растрогала. Просто он не хотел показывать вида.

— Думаешь, перед тобой ни одна живая душа устоять не может? — продолжал ворчливо садовник.

Робин умолк, внимательно поглядел на него и вдруг опустился прямо на черенок лопаты. Мэри застыла от изумления. И садовник — тоже. Теперь его морщинистое лицо озарилось нескрываемой нежностью. Боясь спугнуть птицу, он почти одними губами проговорил:

— Вот ведь какой. До чего верно все чует.

Так и стоял Бен Уэзерстафф, боясь сменить позу. Но даже и после того, как Робин взмыл в небо, садовник еще какое-то время не решался коснуться лопаты, словно хотел навсегда оставить ее в земле. Заметив, что Мэри внимательно на него смотрит, он смущенно улыбнулся и начал снова копать. А Мэри уже совсем не боялась Бена. Она чувствовала, что отныне может с ним говорить, о чем ей захочется. И, не собираясь пренебрегать подобной возможностью, тут же спросила:

— А у вас есть свой собственный сад, мистер Бен?

— Нету. Я холостяк. Живу совместно с Мартином в сторожке у самых ворот, — отрывисто ответил садовник.

— А если бы у вас был сад, — не собиралась отступать Мэри, — что бы вы там посадили?

— Картошку, капусту и лук, — уверенно ответил Бен Уэзерстафф.

— А в цветнике? — упорно следовала к намеченной цели девочка.

— То, что растет из луковиц, цветы с ароматом и много роз, — с еще большей определенностью проговорил садовник.

— Значит, вы любите розы? — выдохнула Мэри, и глаза у нее загорелись.

Бен Уэзерстафф выкопал сорняк из земли и, бросив в кучу, ответил:

— Кто ж их не любит. Розы мне давно нравились, а молодая леди еще больше к ним приучила. А она их любила не меньше детей или там… малиновок, — замялся на мгновение Бен. — Сам сколько раз подмечал: наклонится над розой и поцелует украдкой.

Он выполол новый сорняк и, отправив его вслед за предшественником, добавил:

— Только все это было давно, и уже десять лет как закончилось.

— Где же теперь молодая леди? — сочла Мэри за лучшее не показывать вида, что знает.

— В раю, — горестно произнес садовник, — так мне наш пастор сказал.

— А розы? — поглядела девочка прямо в глаза старому Бену.

— Забросили, — похоже, на кого-то рассердился садовник.

— И они все погибли? — опустила голову Мэри.

— Да не совсем чтобы так, — упорно глядя куда-то в сторону, отвечал Бен Уэзерстафф. — Молодая леди была хорошей. И цветы ее — тоже. Вот я в память о ней к цветам иногда и наведываюсь. Прополю там, обработаю понемногу. Иные, конечно, дичают. Но земля там хорошая, и большинство роз пока держится.

И тут Мэри решила выяснить самое главное:

— Мистер Бен, а как вы определяете, живы розы или не живы, когда зимой на них листьев нет, и они все стоят сухие и голые?

— А ты весны подожди, мисс. Как солнце на розы засветит и дождичек выльется, сама все увидишь.

— Что я увижу? Что, мистер Бен? — подалась вперед девочка.

— Гляди в оба на ветки и все увидишь, — принялся объяснять садовник. — Вначале возникнут коричневые комочки. А после первого теплого дождика — жди. Если роза живая, комочки мигом начнут себя проявлять.

Мэри от напряжения раскраснелась и даже открыла рот. Садовник это заметил.