вам не праздновать, пока мы не вернёмся, но вы отказались. Так вот, здесь я в прошлый раз видел снорка. Это бывшие люди, чрезвычайно опасные — быстрые и сильные. Вы сразу отличите их от других существ — если они далеко, то они будут нюхать землю, у них такие лица, будто на голову надет рваный противогаз — никто не знает, настоящий ли это противогаз, истлевший от времени или просто у них отрос хоботок, похожий на шланг, ведущий к банке с активированным углём. У нас раньше эту банку носили в сумке на поясе, а не как у вас, сразу прикрученную к маске.
Так вот, снорки могут разорвать вас пополам, и убежать от них нельзя. Они всё равно быстрее вас. Вы будете обязаны их убить, причём сразу. Когда они ранены, добить их очень трудно. Не пробуйте никаких фокусов. Выбирайте самый легкий выстрел.
Да, я понимаю, что вас тревожит — снорки как бы не звери, не обычные монстры.
Снорки — это бывшие люди.
Но знайте, закон будет на вашей стороне. Эти случаи официально оговорены во Втором международном соглашении по статусу Зоны.
Американец дёрнулся, но ничего не сказал.
Они уже миновали пространство между холмами, и Палач стал думать, что напрасно пугал американца, который сиял как блин.
Они остановились, чтобы хлебнуть воды, а американец снова приложился к фляжке.
И тут на них выскочили два снорка. Видимо, они вынюхали след кого-то другого, но в какой-то момент он пересёкся со следом группы Эрика.
Снорки выскочили из-за кустов как гончие и стали стремительно приближаться. Хоботки на их мордах стремительно мотались, что стороннему наблюдателю могло показаться смешным. Но Эрик не был ни новичком, ни сторонним наблюдателем.
Он открыл огонь с дальней дистанции.
Его помощники не отставали, но первым счёт открыл именно Эрик. Первого снорка Палач снят очередью, почти не целясь. Второго застрелил его друг Абдулла.
А вот третьего они как-то упустили.
Стрелял по нему американец, а его жена была слишком далеко и просто громко кричала.
Американец взял прицел повыше и снова шарахнул по снорку из автомата экономной очередью в три патрона. Снорки подпрыгивали, как бы отжимаясь от земли всеми четырьмя конечностями. Они пришли сюда по запаху, догадался Палач. Нет ничего более сильного, чем запах секса, и вот они пришли по этому запаху, и теперь, из-за этого приключения, счёт идёт на секунды.
Он вскинул ствол и выстрелил в третьего снорка, пока американец только поднимал свой автомат.
Эрик Калыньш по прозвищу Палач отступил в сторону, чтобы выстрелить снорку в голову.
Американец стоял на месте и стрелял в грудь, каждый раз попадая чуть-чуть ниже, чем нужно, его жена выстрелила издали, когда снорк прыгнул на её мужа. Она попала своему мужу в череп, сантиметров на пять выше основания, немного сбоку.
Теперь Американец лежал ничком всего в метре от того места, где валялся дохлый снорк.
Эрик Калыньш по прозвищу Палач опустился на колени, и осмотрел коротко остриженную голову американца. Кровь впитывалась в сухую, рыхлую землю.
Эрик Калыньш по прозвищу Палач встал и увидел лежащего на боку снорка: ноги его были вытянуты, а по животу, в рваных дырах истлевшего обмундирования ползали вши. «А хобот хорош, черт его дери, — автоматически отметил его мозг. — Маска противогаза просто вросла в кожу. Я, правда, не буду отдирать, чтобы посмотреть, что там». Потом Эрик Калыньш по прозвищу Палач свистнул товарищу, чтобы тот обшарил карманы убитого американца, а потом пошёл к женщине, что плакала в стороне.
— Ну и натворили вы дел, — сказал Палач совершенно безучастно. — А он бы вас непременно бросил.
— Перестаньте, — сказала она.
— Конечно, это несчастный случай, — сказал Палач. — Я-то знаю.
— Перестаньте, — сказала она.
— Будет много возни, — сказал он. — Это хорошо, что вы так придумали. Обычно комиссары ООН не выезжают на труп, если он находится внутри Периметра. Можно было убить его как-нибудь иначе. Мы не сумеем составить акт, мы сталкеры, и нам вовсе не хочется под суд. Хотя мы что-нибудь придумаем, если в Америке подойдёт не визированный администрацией Периметра документ.
— Перестаньте! Перестаньте! Перестаньте! — крикнула женщина.
Эрик Калыньш по прозвищу Палач посмотрел на неё своими равнодушными глазами остзейской голубизны.
— Больше не буду, — сказал он. — Я немножко рассердился. Ваш муж только-только начинал мне нравиться.
— О, пожалуйста, перестаньте, — заплакала она. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, перестаньте.
— Ладно, — сказал Палач. — Пожалуйста — это много лучше. Теперь я перестану.
И группа пошла дальше.
Американец остался лежать чуть в стороне от тропы и смотрел в низкое пасмурное небо Зоны открытыми глазами.
Лицо у него оставалось абсолютно счастливым.
Глава одиннадцатая
— И там посмотрите, — сказал он, — а в общем-то всё это настолько глупо, что работать практически невозможно. Мы не сможем понять логику непрофессионала.
— А может, он хитрый профессионал? — сказал седой, закуривая.
— Хитрый профессионал не поехал бы в приют, — хмуро ответил Мюллер и вышел.
Ну и ладно.
Это мне было только на руку, хотя рассудок говорил: «Останься».
Но сзади был украинский полицейский, которого не спросишь: «Не меня ли вы ищете». И сзади было своего рода психологическое болото, которое меня засасывало.
Я спешно собрался и отправился в Зону. За спиной я чувствовал незримое дыхание — тут уж ушёл в бега, так и ушёл в бега. Начали за тобой гнаться — лучше сразу стой, а побежал — так всё, беги до конца, пока хребет не хрустнет.
На меня уставился странный зверь, не то кролик, не то хомяк. Пушистый и симпатичный. Крупный заяц, очень крупный для зайца, если точнее сказать. Но что-то было в нём не то, кроме собственно размеров.
Мы смотрели друг на друга — спокойно и без страха.
Вдруг заяц зевнул, и оказалось, что пасть у него открывается на сто восемьдесят градусов, причём обнажая при этом не большие зубы грызуна, а множество мелких зубов как у акулы.
Я на всякий случай положил руку на автомат.
Зверь взмахнул ушами — тоже как-то не по-заячьи, подпрыгнул и ломанул в сторону, скрывшись за камнями. Передо мной был, как говорят, переходный участок — насыпь обрывалась, начинался болотистый
