его.

Это было уже не так забавно, но Лорен только кивнула. Картер с пониманием посмотрел на нее.

– Не расстраивайтесь, если его привязанность скоро кончится. Я хочу сказать, что вы кажетесь личностью намного более достойной, чем его предыдущие любовницы, но его увлечение юбками бывает коротким и быстро кончается, простите мне это предупреждение. Я делаю это с наилучшими намерениями, как вы понимаете. – Он смотрел на нее с некоторой тревогой, как будто боялся, что она обидится.

Лорен подняла бровь, но сохраняла серьезность.

– Я не убиваю посланцев за предупреждение, сэр. Он усмехнулся.

– Это хорошо. И мне никогда не хотелось оказаться одним из тех греков, которые бежали всю дорогу, а затем падали замертво, передав послание, – надеюсь, я не исказил фактов истории, как вы думаете? – Он вопросительно взглянул на нее, и она рассмеялась.

– А вы большой любитель шуток? – спросила она.

– Конечно, – ответил он. – Почему бы и не пошутить? Моему брату принадлежат титул и львиная доля денег, потому что ему повезло, он родился раньше, чем я. Наш отец тоже был вторым сыном, но его старший брат умер, и он получил и то и другое, деньги и возможность наслаждаться жизнью. Мы с Маркусом оба унаследовали некоторые слабости нашего родителя, хотя я унаследовал любовь к развлечениям в большей степени, чем брат. У Маркуса есть сознание своей ответственности.

– Хорошее качество, – отметила Лорен, заинтересованная оценкой графа его братом, хотя и надеялась, что их не застанут в момент разбора характера графа.

– Если не доводить его до крайности, – пожаловался Картер. – Мужчина должен время от времени заниматься игрой.

Это правда, согласилась в душе Лорен, глядя на свои колени и думая о любовных отношениях, возникших между ней и графом. Вот это была самая лучшая игра!

– Почему же вы считаете, что ваш брат вряд ли остепенится? – спросила она, возвращаясь к началу разговора. – Конечно, он женится, на женщине своего класса, разумеется, в свое время. Я хочу сказать, что ему будет нужен наследник.

– Не знаю, – осторожно ответил Картер. – Он грозится предоставить решение этой мерзкой задачи мне, что уж совсем мне не подходит. Я больше люблю играть, а не платить, как говорится. Но если он не хочет, то это связано с его матерью, если вы не знаете. Видите ли, она оставила его, когда ему было, всего пять лет.

– Оставила? – изумилась Лорен. Если они оба были Саттоны, но лишь наполовину братья, значит, у них были разные матери, но она предполагала, что мать графа, должно быть, умерла, вероятно, при родах, как умирали слишком многие женщины. – Что это значит – «оставила»?

– Сбежала с другим мужчиной, и старый граф получил развод парламентским актом, вот такое дело. Тогда ходило много сплетен. Так что, видите, бедняга Маркус вообще не доверяет женщинам.

– Ах, я понимаю, – сказала она, удивляясь, что он не вышвырнул ее за дверь, когда возник первый признак сомнения в том, кто она и какое положение занимает в обществе.

– К тому же с нашим отцом было нелегко жить. Думаю, даже Маркус сказал бы вам это. Он оставался тираном, этот старый деспот, до конца своих дней. – При воспоминании об отце Картер покачал головой.

– У вас обоих, должно быть, было тяжелое детство, – проговорила Лорен. А она-то думала, что богатство и титул давали им все, в чем они нуждались. Как человек может ошибаться!

Он пожал плечами:

–  Другим бывало и хуже. Мы выросли с няньками, и воспитателями, и всем прочим. Моя родная мать была очень милой, но так боялась старого графа, что не могла уговорить его, когда он сердился. Это Маркус вступался за меня, если я действительно плохо вел себя и наш отец хотел меня выпороть.

Лорен поежилась.

– О, каким он был добрым!

– И я так бы сказал. – Картер невесело рассмеялся, но в его глазах была печаль. – Он действительно был хорошим братом. Я бы хотел, чтобы он был счастлив. – Внезапно он взглянул на нее и, видимо, смутился, что выдает свои истинные чувства. – Не очень-то он будет мне благодарен за мое вмешательство или болтовню, знаете ли.

– Конечно, нет, – улыбнулась она. – У меня на губах печать.

Он отложил карты и, поклонившись ей, вышел из гостиной. Лорен посмотрела в книгу, но вместо красот природы, описываемых поэтом, она видела в воображении двух братьев с их старым и слишком строгим отцом и робкую женщину, которая была матерью младшему из мальчиков и мачехой старшему, росшему с сознанием, что его родная мать уехала навсегда, не думая, о брошенном ею сыне.

У Лорен защемило сердце от жалости к нему. Осталось ли что- нибудь от того мальчика в этом искушенном любовнике, которого она знала и в то же время не знала? Он мог быть нежным, а через минуту холодным. Возможно, она никогда по-настоящему не узнает его. Он, вероятно, отошлет ее прочь, прежде чем откроет ей свою душу, и, вероятно, они никогда не будут до конца честными друг с другом… и она ничего не сможет поделать, чтобы изменить расстановку сил на игровом поле…

Она подошла к шкафчику, в который Картер убрал карты, и зачем-то вынула колоду. Она перебирала карты и вглядывалась в их нарисованные лица. Дама и валет, тройка и шестерка. Всем разная цена, совсем как в жизни.

Теперь Маркус знал то, о чем он все время подозревал: она не была дамой полусвета, но она не была и аристократкой, не принадлежала к тому кругу общества, к которому принадлежал он. Они никогда не окажутся на одном игровом поле, и она не может и мечтать, что станет ему равной. Она оставалась той же, какой была вначале. Она не должна терять здравый смысл, какими бы покоряющими ни были его любовные ласки, какими бы страстными ни были его поцелуи, и даже как бы она ни надеялась, что он способен кого-то любить… Она должна иметь мужество помнить об этом. Она не может рисковать и оставить здесь свое сердце.

Когда пришло время переодеваться к обеду, Лорен решила, что хорошо бы сначала проведать графиню.

Она застала ее сидящей в постели с книгой в руках, которую ей снизу принесла одна из горничных.

– Вы все еще нездоровы? – спросила ее Лорен.

– Не в лучшей форме, – сказала графиня. – Посмотрите на меня. Вот, круги под глазами. Бледная кожа. Да я просто ужасно выгляжу! Я не выйду из комнаты, пока не стану снова tres belle.

– Я вижу, – сказала Лорен, хотя на самом деле не видела. Графиня всегда оставалась потрясающе привлекательной женщиной. – Я могу чем-нибудь помочь?

– Merci, нет, ma petite, – сказала, улыбнувшись ей, графиня. – Вы уже спасли мне жизнь. Слуги принесут мне сюда поднос с едой.

С помощью одной из горничных Лорен переоделась к обеду и спустилась в гостиную. Ей предстояло обедать с двумя джентльменами.

– Насколько я понимаю, сегодня вы одна представляете женскую половину человечества, – сказал граф. Он оделся в элегантный костюм не для того, чтобы обедать в одиночестве.

Она удивленно посмотрела на него из-под опущенных ресниц и попыталась думать только об обеде и других прозаических вещах.

– Да, графиня… не в таком хорошем состоянии, как обычно.

– Можете быть откровенной. Она мне уже передала, – с усмешкой сообщил им Картер, – что ждет, когда к ней вернется ее обычная красота.

Лорен постаралась сдержать улыбку.

– Графиня – леди, отличающаяся необычайным простодушием. И это, конечно, делает ей честь.

– Не сомневаюсь, – согласился граф. – Уверен, сегодня нам будет недоставать ее реплик за обедом. Однако мы должны постараться не соскучиться и без нее. – Его темные глаза блеснули, когда он предложил руку Лорен. Они прошли в столовую, где насладились еще одним прекрасным обедом.

На этот раз она не беспокоилась о правилах этикета; Картер обладал неиссякаемым запасом смешных историй, и когда он рассказывал анекдотичные случаи из их детства или юности, когда еще был жив их отец, старый граф, Лорен слушала с особым интересом. Она заметила, что он никогда не упоминал о матери своего брата. Казалось, некоторые темы были запретными, даже для непочтительного младшего брата.

Она оставила их одних за бутылкой вина, но они почти сразу же присоединились к ней в гостиной и стали играть в глупые детские игры, что для Лорен было намного приятнее, чем заставлявшие ее волноваться игры в карты. Правда, Маркус обыгрывал их во всем, даже в бирюльки, но она предпочитала этот проигрыш унизительному поражению в висте.

Когда граф взял ее руки, чтобы показать, как надо балансировать в игре длинными соломинками, она почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу, и подумала, будут ли они делить постель этой ночью. Она старалась не показывать, как ее тело откликается на его малейшее прикосновение. Но когда она посмотрела на него, она ощутила и в нем такое же желание.

Вероятно, это было причиной, заставившей графа заявить, что пора идти спать, когда часы еще не пробили и десяти.

– Ты ложишься спать с курами? – удивился его брат.

–  Деревенское время, – холодно заметил граф. – Пока ты находишься в деревне, ты должен вести себя как местные жители.

– Я знаю, здесь не засиживаются допоздна, как в Лондоне, но серьезно, Маркус, зачем впадать в крайности? – проворчал Картер. – Это я сплю на походной кровати, если ты помнишь, и рядом нет никого, кто скрасил бы мое одиночество.

– Мне жаль тебя, – ответил брат, усмехаясь.

– О, я вижу, – огрызнулся Картер. – Ладно, я заберу с собой в постель остатки портвейна!

Лорен, не вступая в спор, сдержанно попрощалась, но когда она поднималась по лестнице, у нее стало легче на сердце. Она зашла в другую спальню посмотреть, как там графиня, нота лежала в постели с книгой, и можно было надеяться, что ночь пройдет спокойно.

Переодевшись ко