не приходил за ними.

Почта размещалась в небольшом здании на Тилл-стрит, совсем рядом с Мейн-стрит. Там имелось пятьсот почтовых ящиков, триста сорок из них арендовались постоянными жителями Эмити. Остальные сто шестьдесят предоставлялись курортникам, а кому именно — это зависело от прихоти начальницы почтового отделения Минни Элдридж. Те, кому она симпатизировала, получали разрешение арендовать ящики на летний период. Тем, кому она не симпатизировала, приходилось стоять в очереди у ее стойки. Поскольку никто из приезжающих на лето не мог арендовать ящик на круглый год, курортники никогда не знали, будет ли у них почтовый ящик на следующий сезон, когда они приедут в июне, или нет.

Ни у кого не было сомнений относительно того, что Минни Элдридж уже перевалило за семьдесят, но ей каким-то образом удалось убедить власти в Вашингтоне, что она еще не достигла того возраста, когда человек обязан уйти на пенсию. Она была маленькой и щуплой на вид, но довольно сильной и управлялась с пакетами и картонками почти так же быстро, как и двое молодых мужчин, работавших на почте вместе с рей. Она никогда не говорила о своем прошлом или о своей личной жизни. Знали о ней только, что родилась она на острове Нантакет и покинула его вскоре после того, как началась первая мировая война. Она так долго жила в Эмити, что в городе не было человека, который бы ее не знал. Минни Элдридж считала себя не только коренной жительницей, но и знатоком истории города. Она охотно рассказывала о том, почему город назвали Эмити, рассказывала об Эмити Хоупвелл, жившей в XVII веке и приговоренной к смертной казни за колдовство. Минни доставляло удовольствие порассуждать о значительных событиях из прошлого города: о высадке британских войск во время войны за независимость (англичане попытались обойти с фланга отряды колонистов, но сбились с пути и без толку бродили взад и вперед по Лонг-Айленду); о пожаре 1823 года, во время которого сгорели все дома, кроме церкви; о крушении судна с контрабандными спиртными напитками в 1921 году (судно в конечном счете подняли на поверхность, но весь груз, снятый с парохода для того, чтобы легче было его поднимать, куда-то исчез); об урагане 1938 года и о широко освещавшейся в прессе (хотя полностью и не подтвержденной) высадке трех немецких шпионов на пляже вдоль Скотч-роуд в 1942 году.

Эллени Минни отнюдь не симпатизировали друг другу. Эллен чувствовала, что Минни ее не любит. Минни испытывала неловкость в присутствии Эллен, так как не могла отнести ее ни к какой определенной категории. Эллен не принадлежала ни к курортникам, ни к местным жителям. Право на постоянное пользование почтовым ящиком она получила как бы вместе с замужеством.

Минни была на почте одна, она разбирала корреспонденцию, когда вошла Эллен.

— Доброе утро, Минни, — сказала Эллен.

Минни взглянула на стенные часы над стойкой и только после этого ответила:

— Добрый день.

— Могу я получить у вас книжечку восьмицентовых марок? — Эллен положила на стойку одну пятидолларовую бумажку и три по одному доллару.

Минни опустила в ящики несколько писем, отложила оставшуюся пачку и подошла к стойке. Она дала Эллен набор почтовых марок и смахнула деньги в выдвижной ящик.

— Что Мартин собирается делать с этой акулой? — спросила она.

— Не знаю. Наверное, они попытаются поймать ее.

— А может ли кто поймать на крючок левиафана?

— Простите, что вы сказали?

— Книга Иова, — ответила Минни. — Ни один смертный не поймает эту рыбу.

— Почему вы так думаете?

— Нам не суждено поймать ее, вот почему. На то есть высшая воля.

— На что — на то?

— Об этом узнаем в свое время.

— Понимаю. — Эллен положила марки в сумочку. — Что ж, может, вы и правы. Спасибо, Минни. — Она повернулась и пошла к двери.

— В моих словах вы можете не сомневаться, — сказала Минни, глядя в спину Эллен.

Эллен вышла на Мейн-стрит, свернула направо, прошла мимо магазина женской одежды и антикварной лавки. Она остановилась у магазина скобяных изделий и открыла дверь. Но на звяканье колокольчика никто не вышел. Она подождала немного, потом позвала:

— Альберт?

Эллен прошла к распахнутой двери, ведущей в подвальное помещение. До нее донесся разговор двух мужчин.

— Сейчас иду, — подал голос Альберт Моррис. — У меня их целая коробка, — сказал он мужчине, который было ним. — Поройтесь, может, вы и найдете то, что вам нужно.

Моррис появился у нижней ступеньки лестницы и начал не спеша подниматься, осторожно, ступенька за ступенькой, держась за перила. Ему перевалило за шестьдесят, и два года назад у него уже был сердечный приступ.

— Крепительные утки, — сказал он, поднимаясь.

— Что? — не поняла Эллен.

— Крепительные утки. Они нужны этому парню. Он, должно быть, капитан какого-нибудь линкора, потому что ищет крепительные утки гигантских размеров. Итак, что бы вы хотели?

— Резиновый наконечник для крана на кухне пришел в негодность. Вы знаете, такой, с рассекателем. Мне нужен новый.

— Ничего нет проще. Они вон там. — Моррис подвел Эллен к полке. — Вы это имели в виду? — Он достал резиновый наконечник.

— Да, именно его.

— Восемьдесят центов. В кредит или наличными?

— Наличными.

Я не хочу, чтобы вы занимались писаниной из-за каких-то восьмидесяти центов.

— Мне приходится записывать в кредит и меньшую сумму, — заметил Моррис. — Я мог бы вам многое порассказать. — Они прошли по узкому магазину к кассе, и, выбивая чек, Моррис сказал:

— Многие обеспокоены этой историей с акулой.

— Я знаю. Их можно понять.

— Они считают, что пляжи надо снова открыть.

— Ну, я…

— На мой взгляд, головы у этих людей набиты соломой. Я уверен: Мартин поступает правильно.

— Я рада это слышать, Альберт.

— Может быть, этот новый парень поможет нам выпутаться.

— Какой парень?

— Специалист по рыбам из Массачусетса.

— Ах да. Я слышала, что он в городе.

— Более того, он здесь.

Эллен огляделась вокруг, но никого не увидела.

— Где это здесь?

— Внизу, в подвале. Это ему нужны крепительные утки.

Эллен услышала шаги по лестнице. Она обернулась и увидела Хупера. Ее вдруг охватило такое сильное волнение, точно перед ней предстал возлюбленный, которого она не видела много лет. Она не была знакома с ним, и в то же время в нем было что-то очень знакомое.

— Я нашел их, — сказал Хупер, в руках у него были две большие крепительные утки из нержавеющей стали. Он подошел к стойке, вежливо улыбнулся Эллен. — Эти вполне подойдут, — сказал он Моррису, положил товар на прилавок и протянул двадцать долларов.

Эллен смотрела на Хупера, пытаясь вспомнить, кого он ей напоминает. Она надеялась, что Альберт Моррис познакомит их, но он, похоже, не собирался этого делать.

— Извините, — обратилась она к Хуперу, — но мне нужно спросить вас кое о чем.

Хупер взглянул на нее и снова улыбнулся — приятная дружелюбная улыбка, от которой смягчились резкие черты лица, а его светло-голубые глаза засветились.