лежала квадратная подушка, он опустился на колени и прополз к ней. Он обнаружил, что может сидеть с поджатыми ногами, стоять на коленях, прижав лицо к иллюминатору, или лежать с поднятыми ногами. Но выпрямиться не было никакой возможности.

Что будет, если у него случится судорога? Как он сможет избавиться от нее? «Не думай об этом, — приказал он себе. — Просто делай, что от тебя требуется».

— Сколько времени нужно, чтобы добраться до дна? — спросил Маркус.

— Полчаса, — ответила Стефани. — Мы опускаемся по сто футов в минуту.

Не так уж плохо. Во всяком случае, он может пережить это в течение часа.

— А как долго мы пробудем там, внизу?

— Часа четыре.

«Ни за что, — подумал Шарп. — Нет ни единого шанса».

Он услышал, как над ними захлопнулась крышка люка, потом раздался скрежет металла, когда ее завинчивали.

Стефани передала ему небольшой 35-миллиметровый фотоаппарат с широкоугольным объективом и сказала:

— Все заряжено и готово. Нужно только нажимать кнопку.

Шарп попытался взять камеру, но она выскользнула из потных ладоней, и Стефани поймала ее в дюйме от стальной палубы.

— Ты похож на саму смерть.

— Не шути так, — ответил Шарп, вытирая ладони и беря фотоаппарат.

— Что тебя беспокоит? Это глубоководное судно — высшее достижение современной техники, а Эдди — пилот высшего класса, — улыбнулась Стефани. — Так ведь, Эдди?

— Самого что ни на есть чертова класса 'А', — ответил Эдди, что-то пробормотал в микрофон, прикрепленный к его головному телефону, и внезапно капсула дернулась и начала подниматься — это кран снял ее с крепежной рамы и вынес за борт судна. Она немного поболталась в воздухе, как качели в парке аттракционов, и Шарпу пришлось упереться в переборки, чтобы его не швырнуло через весь аппарат. Затем капсула медленно опустилась, с глухим шумом погрузилась в воду и легко закачалась на волнах.

Шарп выглянул в иллюминатор и увидел, что море плещет в стекла. Сверху донесся металлический звук высвобождаемой из подвесного кольца модуля соединительной скобы. Капсула начала погружаться. Теперь уже вода покрыла иллюминаторы. Шарп прижался щекой к стеклу и поднял глаза вверх, стараясь бросить еще один, последний, взгляд на солнечный свет. Синева неба, белизна облаков и золото солнца, преломляемые движущейся водой, кружились в завораживающем танце.

Затем краски постепенно поблекли, сменившись однотонной синей мглой. Все звуки, кроме тихого жужжания электродвигателя в самом подводном аппарате, умолкли.

Море поглотило весь окружающий мир.

Пот быстро испарился со лба, спины и под мышками, и Шарп почувствовал озноб. Менее чем за минуту температура упала приблизительно на пятнадцать градусов по Цельсию. И все же Маркус продолжал потеть, не из-за жары, а от страха и медленно надвигающегося приступа клаустрофобии.

Он посмотрел в иллюминатор и увидел, что синева быстро сгущается до фиолетового цвета. Он осмелился взглянуть вниз. Солнечные лучи, казалось, пытались осветить воду, но они рассеивались и поглощались темнотой. Внизу синева уступала место черноте и становилась вечной ночью.

Они медленно погружались, ничего не видя, ничего не слыша, ничего не чувствуя. Шарп вдруг понял, что именно эта абсолютная пустота действует на него успокаивающе, потому что он начал вспоминать рассказы Дарлинга о том, кто обитает здесь, внизу, в этой ночи, в этой тьме. И его пробирала дрожь.

Шарпу было холодно. Его шерстяные носки пропитались влагой от внутренней конденсации в стальной капсуле. Вверху, на поверхности, сырость давала прохладу и была приятна, но теперь, хотя влага испарилась, его носки не просохли. Пальцы ног онемели, а ступни чесались. Шарп засунул руки под свитер и отстранился от иллюминатора, чтобы взглянуть через плечо Эдди на приборы. Внешняя температура составляла 4 градуса по Цельсию. Внутри было ненамного теплее — чуть выше 10 градусов. Они находились на глубине двух тысяч футов и продолжали погружаться.

Эдди проговорил в микрофон:

— Активизирую освещение, — и щелкнул выключателем.

На крыше аппарата вспыхнули две стоваттные лампы. Они бросали желтый поток света, проникающий на пятнадцать — двадцать футов, пока его не поглощала темнота.

И тогда целый мир внезапно возник перед глазами Шарпа. Планктонные животные появлялись и исчезали в потоке света. Крошечная креветка приклеилась к иллюминатору и начала целеустремленно продвигаться по стеклу. Что-то, напоминающее серо-красную ленту с желтыми глазами и прической «помпадур» из крошечных шипов, извиваясь, подплыло к иллюминатору, покрутилось перед ним мгновение и молниеносно исчезло.

— Посмотрите, — воскликнул Эдди, указывая на что-то перед своим иллюминатором.

Шарп вытянул шею, но то, на что указывал Эдди, уже исчезло. Маркус обратился к своему иллюминатору и мгновение спустя увидел это существо, спокойно плавающее вокруг капсулы, — существо, созданное чьим-то потревоженным воображением.

Это был морской черт: круглый, похожий на луковицу, коричневато-желтый, волочащий за собой короткие слизистые плавники. Его глаза выпячивались, как сине-зеленые болячки, его зубы напоминали алмазные иглы, его плоть переплеталась сетью черных вен. Он выглядел как киста с зубами. Там, где следовало быть носу, торчал белый стебелек, и на его вершине, сверкая как маяк, находился огонек.

Шарп видел фотографии морского черта. Эти животные использовали свой стебелек как приманку, размахивая огоньком перед раскрытым ртом для привлечения любопытствующей и неосторожной добычи. Вокруг не было ничего, с чем можно было бы сопоставить этого обитателя глубин, поэтому Шарп не мог определить, как далеко находится эта рыба и каковы ее размеры.

— Как ты думаешь? — спросил он Эдди и развел руки на пару футов.

Эдди усмехнулся, поднял руку и развел большой и указательный пальцы. Рыба была самое большее четырех дюймов длины.

Шарп услышал, как фотоаппарат Стефани отщелкивает кадр за кадром. Девушка прижала аппарат к иллюминатору и вращала объектив, надеясь съемкой наобум поймать нужную экспозицию.

— Мне казалось, тебе нужны только чудовища, — заметил Шарп.

— А это что, по-твоему? — Стефани указала на свой иллюминатор. — Господи боже, посмотрите на это!

Шарп увидел, как что-то темное мелькнуло в иллюминаторе Стефани. Он повернулся обратно, ожидая, пока животное проплывет вокруг капсулы. Это существо, казалось, не имело плавников: оно могло бы быть желтой стрелой, если бы вся пищеварительная система, кишечник и желудок, не свисала вниз из мешочка и не тянулась, пульсируя, вслед за ним. Нижняя челюсть животного была усеяна булавочными зубами, а его черные, с молочно-белыми белками глаза выступали на голове, как круглые пуговицы.

Вскоре и другие животные с любопытством и без боязни столпились вокруг капсулы, притягиваемые светом. Здесь были и змееподобные существа, у которых, казалось, вдоль спин развеваются волосы, и угри с огромными глазами и фонариками, похожими на опухоль на головах, и полупрозрачные шары, как будто состоящие из сплошного рта.

Шарп вздрогнул, когда внутри капсулы неожиданно загудел голос Дарлинга:

— У тебя там веселенький зоопарк, Маркус. Если аквариум опомнится, то я буду знать, куда опускать ловушки в следующий раз.

— Пусть они увидят эти снимки, Вип, — ответил Шарп. — Тогда они приползут к тебе на четвереньках.