По выражению лица друга и его спутницы он бы мог и сам догадаться, что новости отнюдь не блестящие. Это вполне подтвердилось: подвигая кресло так, чтобы англичанке удобнее было сесть, Видаль-Пеликорн пожал плечами и тяжело вздохнул.

– Все получилось примерно так, как я и предполагал: консулы никак не могут повлиять на решение министерства. Они здесь только для того, чтобы перебирать бумажки. Англичанин и не подумал скрывать от нашей приятельницы, что единственный шанс для нее чего-то добиться – поехать в Анкару и там поговорить с самим послом...

– Ну и в чем дело? Ничего страшного! Отсюда до официальной столицы едва ли больше четырехсот пятидесяти километров, туда протянута железная дорога. Очевидно, вам предстоит ехать не на Восточном экспрессе, но и другие поезда бывают вполне приличными...

Хилари испуганно уставилась на Морозини.

– Я это знаю, но ведь Анкара пока еще не совсем настоящий город. Кажется, это что-то вроде большой деревни, и полиция там ничегошеньки не может сделать... Если бы вы согласились поехать туда со мной, я бы чувствовала себя куда более спокойно.

В тот вечер на ней было креп-жоржетовое белое платье, расшитое миниатюрными голубыми бусинками – в цвет глаз. Наряд делал девушку необычайно соблазнительной, но Альдо был абсолютно нечувствителен к такого рода соблазнам. И он ответил ей с добродушной улыбкой:

– Неужели вы, только что проехавшая через всю Европу, опасаетесь нескольких часов путешествия? Неужели вы, выбравшая себе профессию, при которой надо уметь противостоять как людям, так и стихиям, опасаетесь каких-то ничтожных бюрократов?

– Я ведь не археолог, если иметь в виду то, чем занимается господин Видаль-Пеликорн. Я никогда в жизни не руководила никакими раскопками, просто специализируюсь на фарфоре и фаянсе, – строго говоря, я обычный музейный работник.

– Что ж, очевидно, с этим дело иметь приятнее: фарфор бьется, но ручек не испачкаешь! – саркастически заметил Морозини.

– Не будьте таким жестоким! Я ведь прошу о такой малости! Мы могли бы сесть в поезд прямо сегодня ночью – я навела справки! Завтра утром мы были бы уже на месте, все уладили и завтра же вечером вернулись бы назад. Разве это слишком дерзкая просьба?

– Не знаю насчет дерзости, но, на мой взгляд, просьба невыполнимая. У меня сегодня вечером очень важное свидание. Ах да, я хотел сказать: у нас, – добавил князь, бросив взгляд на Адальбера, который сидел с видом побитой собаки. Впрочем, это не помешало ему немедленно вмешаться в разговор.

– Положим, это не такое уж срочное свидание! В конце концов, его можно перенести на день или на два, а я и сам готов признать, что при нынешней обстановке в Анатолии, когда ежеминутно можно ожидать волнений, мне было бы гораздо спокойнее, если бы мы поехали вместе с Хилари!

Морозини иронически поднял бровь.

– А почему это «мы»? Разве недостаточно тебя одного для выполнения столь сложной задачи? Ну и отправляйся в Анкару, если тебе это улыбается!

– Но мы же договорились...

– Скажем, что у нас кое-что предполагалось, – немного мягче сказал Альдо, которому вовсе не хотелось, чтобы между ними встала стена, но который тем не менее не переставал досадовать на друга, выбравшего именно этот момент, чтобы без памяти влюбиться. – С другой стороны, если не дай бог что- нибудь случилось бы с мисс Доусон, ты был бы так несчастен, а меня загрызла бы совесть. Поезжайте вдвоем и не думайте обо мне.

– Тогда сейчас же дай слово, что дождешься, пока я вернусь, чтобы пойти туда, куда мы собирались!

На этот раз Альдо от души расхохотался, убедившись в том, что Адальбер сразу же перестал настаивать на его поездке с ними. Еще бы! Предполагаемое путешествие наедине с девушкой его мечты должно было заранее приводить его в восторг.

– Я попытаюсь, хотя, знаешь ли, я ведь уже достаточно взрослый, чтобы уметь выпутываться самому!

– Не знаю, как и благодарить вас, – вмешалась в непонятный для нее разговор девушка, взгляд голубых глаз которой мгновенно из тревожного стал безмятежным.

– Даже и не пробуйте! Что за пустяки – никаких поводов для благодарности! Адаль, сходи к портье и скажи, чтобы вам забронировали места на ночной поезд, а потом мы наконец поужинаем...

Ужин занял немного времени. Поезд отходил в одиннадцать, и путешественникам надо было успеть переодеться и собрать кое-какие вещички для недолгой поездки, тем более что для красивой молодой женщины «кое-какие вещички» обычно означают не меньше двух битком набитых чемоданов. Отложив салфетку, Морозини предпочел, оставив влюбленную парочку готовиться к дороге и пожелав им счастливого пути и исполнения всех надежд, подняться к себе в номер. Ему претила сияющая физиономия Адальбера, такого радостного, словно он отправлялся не в деловую поездку, а в свадебное путешествие, но он очень не хотел снова опускаться до словесной дуэли. Что же до записки с неясной угрозой, упрятанной в карман смокинга, то князь решил показать ее другу, когда тот вернется. А пока положил эту записку в несессер свиной кожи, где держал свои туалетные принадлежности, и тщательно запер его.

С высоты своего балкона, возвышавшегося над входом в отель, он наблюдал за тем, как парочка усаживалась в принадлежавшую гостинице машину, которая должна была отвезти голубков на паром, пересекавший Босфор, чтобы они попали на вокзал Скутари, находившийся в азиатской части города.

Когда автомобиль исчез из виду, Морозини еще довольно долго созерцал волшебную красоту Стамбула и Золотого Рога, искрящегося, как нынешнее платье Хилари, тысячами маленьких огоньков, разбросанных по синему бархату ночи. Около половины двенадцатого, набросив плащ прямо поверх смокинга, что сразу же придало ему вид человека, собирающегося приятно провести время в ночном кабачке, он спустился к конторке, осведомился у портье о нескольких подходящих для развлечений адресах, отказался от предложения зарезервировать в том или другом месте столик, взял машину и, в свою очередь, покинул «Пера-Палас». Предъявленный ему ультиматум не оставлял Морозини много времени на размышления: ему нужно было в ту же ночь непременно повидаться и поговорить с Саломеей...

– Что ж, заходи, я тебя ждала...

– Как ждала? Я же не предупредил заранее, когда приду!

– Нет, не предупредил. Но я знала, что ты однажды вернешься – не в тот вечер, так в другой... А сегодня с утра мне что-то говорило, что это будет именно нынешний вечер... Иди сюда, садись рядом со мной!

Она протянула к нему тонкую изящную руку с браслетами, всю в золоте и рубинах. В этот вечер Саломея была одета как на праздник: ее окутывали длинные полотнища вроде покрывал из тонкого муслина, шитого золотом, а между драпировками были видны драгоценные ожерелья и застежки. Гадалка полулежала посреди подушек, диадема тонкой ювелирной работы, украшавшая ее волосы, была еще роскошнее, чем в прошлый раз, а длинная, соскользнувшая на плечо коса с вплетенными в нее золотыми бусинками казалась продолжением изумительного головного убора. В миндалевидных черных глазах и на ярко-алых губах отсвечивали огоньки бронзовых люстр, висевших на разных уровнях. Саломея была поразительно красива, ее красота просто околдовывала, а когда Альдо, следуя приглашению, опустился на подушки рядом с ней, он ощутил еще к тому же дивный, опьяняющий аромат, с каким прежде никогда не встречался. Его снова, как тогда, охватило волнение. И чтобы рассеять чары, он приступил к разговору, стараясь говорить как можно суше и спокойнее:

– В ту ночь ты сказала, что мне угрожает опасность. Можешь объяснить, что именно ты имела в виду?

– Возможно... – загадочно ответила она, хлопнув в ладоши, чтобы принесли кофе. – Но ты же пришел сюда не только ради этого...

– А зачем еще? Я знаю, что туман, окутывающий будущее, расступается перед тобой... и что ты говоришь слишком правдивые вещи.

– Это твоя подружка, с которой ты приходил тогда, сказала так? Кстати, кто она тебе?

– Просто старая приятельница, но ты, которая видишь и знаешь все, должна бы знать и это... Да,