– Ты нам нужен, потому что ты один имел дело с воинами из обожженной глины.

– Кими мо, ками дзо! Вон в чем дело! – невольно рассмеялся Натабура и подумал, что, должно быть, Богиня Аматэрасу все предусмотрела: и с хаюмадзукаи – божественной силой, и даже с появлением Баттусая. Интересно, еще с чем? Чего я не знаю? Положим, мы с хирака справимся. Он задумался. Жуткая тайна маячила перед ним.

– Ну да, – явно с облегчением согласился капитан Го-Данго. – Наши-то с ними не сталкивались. Честно говоря, многие боятся.

– Главное, быть половчее. А кто тебе рассказал? – полюбопытствовал Натабура.

Капитан нехотя пробормотал, отвернувшись в сторону:

– Кто рассказал, того уж нет в живых… – и тяжело вздохнул.

Конечно, он имел ввиду кантё Гампэй. Теперь по прошествии нескольких дней он жалел, что убил его. Можно было что-нибудь придумать, подержать его где-нибудь до восстания, корил он себя. Или уговорить молчать. На худой конец, дать денег. Но с другой стороны риск слишком велик, а тайна переворота не принадлежит мне лично. В общем, капитан Го-Данго оправдывался, как мог, и все равно не находил душевного спокойствия. Его даже днем преследовали удивленные глаза кантё. Капитан Го-Данго не привык убивать вне поля боя. В глубине души он был сентиментален и влюбчив.

Пока капитана Го-Данго печалился, Натабура успел оглядеть площадь: на крыльце храма собиралась толпа. Должно быть, ждут Язаки? Баттусая нигде не было видно. Неужели передумал, усмехнулся Натабура. Он вспомнил, как в дивной стране Чу капитан по имени Аюгаи, который был кабутомуши-кун каппа Субэоса, тоже клялся в верности, но потом предал в самый ответственный момент с легкостью бездушного человека и едва всех не погубил. Тогда-то ему, Натабуре, и пришлось убить рыжего Бога Ван Чжи.

– Для верности надо запастись тяжелым оружием, – пояснил Натабура, не замечая состояние капитана Го-Данго. – Хотя они только вначале твердые, как камень, а потом становятся, как все люди. Тогда с ними с одной стороны легче, а с другой труднее – ловкость приобретают.

– А что взять-то?

– Масакири, например, из расчета два масакири на одного хирака. Живучие они, как и все мертвецы, хотя и неповоротливые. Хороши будут также тяжелые китайские мечи. Ну и наши катана. Пригодится и канабо.

– А против собак?

– Ганива? Нет, этих до конца придется бить чем-нибудь тяжелым. Они мягкими не становятся. В основном они останавливают человека, а потом уже налетают хирака. Сколько хирака-то?

– Тысяча.

– Тысяча?… – озадаченно произнес Натабура. – Хоп! Хе!

Он был озадачен.

– Ну и обыкновенной охраны хватает: по сотне человек у передних и задних ворот.

– А сколько наших?

– Сорок семь.

– Сорок семь, – как эхо повторил Натабура. – Хоп! Хе!

Он еще больше озадачился и внимательно посмотрел на капитана – не шутит ли? А капитан в свою очередь посмотрел на него – не испугался ли? Не похоже. Только на лице у него возникло такое выражением, словно он что-то подсчитывал в уме.

– С учетом двоих погибших, – добавил Го-Данго. – На нашей стороне только внезапность и везение.

– И времени нет?

– Времени нет, – согласился капитан Го-Данго. – Они нас ждут на праздник благодарения за первый рис лета. Тогда соберутся все: и регент, и оба его сына. Если кого-то из них упустим, то сам заговор потеряет всякий смысла.

– Значит, нужны еще люди, – сказал Натабура, беря из вазы яблоко и разрезая его на две части. Одну он надкусил, а вторую протянул капитану.

– Нужны. Но где их взять?

– Ага! – почему-то с облегчением воскликнул Натабура. – Вроде одного нашел. – Он поднял глаза на дерево. Как я раньше не разглядел: Баттусай прятался в ветвях ближайшего дуба. Если бы не разрезанное яблоко, он бы не шевельнулся.

– Кто он?

– Мой ученик.

Об учителе Акинобу он решил не говорить. Акинобу они примут безоговорочно. А Афра тем более. Кого из людей не приводил в изумление медвежий тэнгу?

– Завтра, – сказал капитан Го-Данго. – На закате. Приходи сюда. Я буду ждать. Все обсудим.

Капитан Го-Данго поднялся и ушел. Впервые за много дней вслед за ним не скользнула тень Баттусая.

– Господин, я так рад! Что мне делать?

Баттусай стоял за баллюстрадой, и Натабура видел только его сияющие глаза. Боже, неужели и я таким когда-то был?

– Не называй меня господином. Говори просто 'сэйса'.

Как он соскользнул с дерева, Натабура не заметил, а ведь он всего лишь на мгновение переключил свое внимание на уходящего капитана Го-Данго. Впрочем, прочь чувства. Дело – прежде всего!

– Да, сэйса.

– Завтра после полудня придешь ко мне.

– Да, сэйса, приду! – радостно воскликнул Баттусай.

– Знаешь, где я живу?

– Знаю, знаю.

– Тихо! Тихо-о-о… Никто не должен понять, что мы знакомы.

– Да, сэйса, – радостно произнес Баттусай и исчез.

Натабура пригляделся: на площади Цуэ уже собралась огромная толпа. Знакомый голос вещал:

– Если я пришел от Бога, и вы мне сказали: вот Бог! Я скажу вам, что вы ошиблись: я всего лишь уста его! Я блаженный, ибо я знаю, что он даст вам – счастье!

– Все дело в том, – услышал Натабура и оглянулся: рядом с ним незаметно появился учитель Акинобу, – что если бы Бог Яма услышал его речи, он бы лишил его силы пророка.

Понесло дурака, неприязненно подумал о Язаки Натабура.

– Это еще опасней, чем я думал.

– Не опасней, чем участвовать в заговоре.

До этого момента учитель Акинобу сидел в самом дальнем и темном углу харчевни. Афра несколько раз норовил улизнуть к нему, но Натабура не пускал. Люди за соседними столиками куда-то ушли. Похоже, они сидели здесь ради Язаки. Харчевня быстро опустела. Хозяин подошел и тяжело вздохнул:

– Уже второй день так. Народ мрачный ходит, но слушает.

Харчевник был толстый и жирный. Телеса выпирали из-под одежды, белые, как тесто.

– А что, правду говорит? – спросил Акинобу совершено бесцветным голосом, чтобы только не возбудить подозрение в насмешке.

– Еще какую, – испуганно ответил толстый харчевник. – В былые времена за