— Вот, распишитесь здесь, — Папазян достал из кармана желтую бумажку бланка.

Абдулла машинально расписался. Когда он обернулся, чтобы взглянуть на Бабаханова, он увидел, что тот уже лежит на носилках, уносимых ловкими санитарами. Вслед за ними величаво шествовал доктор. Подойдя к выходу, он стремительно обернулся.

— Безобразие! Тут к нам десятки вызовов за день, так еще вы прибавляете работы со своим шариатским законодательством. Эх, не было у бабы забот, — презрительно причмокнув губами, доктор Папазян покинул помещение.

Абдулла посмотрел на Саида, и тот все понял.

На следующий день рано утром Саид принес заявление об уходе, но Абдулла почему-то не подписал его. От радости Саид упал на колени и заливаясь слезами попытался поймать правую руку Абдуллы.

— Перестаньте! Встаньте немедленно! — закричал Абдулла и отпрыгнул в сторону, словно на него прыгнула нелицеприятная лягушка.

Саид повиновался.

— Рано радуетесь, — Абдулла меланхолично провел тыльной стороной ладони по наморщившемуся лбу. — К исполнению своих обязанностей Вы сможете приступить только после вынесения судом решения по Вашему делу. Сегодня утром по электронной почте я получил иск родственников потерпевшего Бабаханова. Да-да! Из подсудимого и осужденного он Вашими стараниями превратился в потерпевшего. Он сейчас находится в очень плохом состоянии. Думаю, что речь будет идти о полной дийе,[4] а это на сегодняшний день — около десяти тысяч рублей. [5] С учетом смягчающих обстоятельств, — минимум тысяч восемь. Сомневаюсь, что Вы сможете отыскать такие деньги. Так что, батенька, готовьтесь к кисасу.[6] Кстати, сколько ударов Вы успели нанести осужденному до моего прихода?

— Восемнадцать, кажется, — не сразу вспомнил Саид.

— Немало! Вот и получите свои восемнадцать ударов, — подытожил Абдулла. — Только бить Вас будут не по правилам, а так, как били Вы. На то он и кисас.

— Я стерплю. А потом, — Саид запнулся, — смогу я продолжить работу? Я жить без нее не могу!

— Да Вы оптимист, уважаемый, — наивность и трогательность некоторых высказываний Саида не могла не вызвать улыбку.

— Я верю, что Аллах не оставит раскаявшегося раба Своего! — закатив глаза, продекламировал Саид.

— Я тоже верю, — снисходительно улыбнулся Абдулла. — Ступайте. Да! Чуть не забыл. Прежде, чем вновь, иншаалла,[7] приступить к выполнению своих обязанностей, Вы мне персонально сдадите основы 'укубата[8]

— С сегодняшнего дня начну готовиться, — радостно прокричал Саид и, несмотря на свою тучную фигуру, легкомысленно выпорхнул из кабинета Абдуллы.

Абдулла не стал увольнять Саида. Он и так получит свое по решению суда. Зачем же осложнять участь этого недалекого служаки? Он — всего лишь жертва нашего российского безразличия и бюрократизма, где даже исполнение четких и ясных, как слеза ребенка, предписаний шариата превращается в гнусную карикатуру. А потом удивляются, почему люди стараются избегать шариатского правосудия.

Накануне Абдулла не спал всю ночь, изучая чудовищную по своей невежественности инструкцию ГУИНа, которая устанавливала порядок осуществления наказаний в соответствии с шариатом. Осилив ее минут за двадцать, остальную часть ночи шариатский судья прокрутил головой на тяжелой от невеселых ночных размышлений подушке.

На работу Абдулла отправился с кружившейся головой, ноющей печенью, прокалывающим сердцем и твердым желанием ехать в Москву, в ГУИН. Благо, через два дня у него начинался отпуск.

В Москве Абдулла провел без пяти дней месяц, вернувшись домой полуживым — с выпученными глазами и загадочной улыбкой на уставшем лице. Но поездка не была напрасной. Многие формалисты и бюрократы полетели со своих постов, а двое даже были привлечены к уголовной ответственности за превышение служебных полномочий и причинение вследствие этого косвенного вреда здоровью граждан.

А через месяц после возвращения Абдуллы в Петербург, президент издал указ о мерах по реформированию шариатской уголовно-исполнительной системы в стране. Указ должен был вступить в силу с первого января следующего года. Может быть, поэтому Абдулла впервые в жизни с нетерпением ждал наступления Нового года. А, может быть, еще и потому, что ему просто хотелось выспаться во время этого непонятного старомодного праздника.

Перед самым домом Абдуллы компактно расположился шумный елочный базарчик.

— Может, в самом деле, купить елку? — подумал Абдулла. — Почему бы и нет? Все жены, даже суровая Зайнаб просили его поставить в доме елку… Да простит Аллах мне эту детскую слабость! — мысленно произнеся эти заветные слова, Абдулла решительно устремился к огороженным наскоро сколоченным деревянным забором деревцам.

Но прежде, чем он успел сделать последний шаг навстречу невинному греху, он почувствовал, как чья-то рука аккуратно подхватила его под локоть.

Обернувшись, Абдулла увидел невзрачненького бородатенького человечка в очках, одетого в теплую, но заметно поношенную дубленку. На голове его была черная мутоновая ушанка с опущенными ушами.

— Простите, уважаемый Абдулла Петрович, что беспокою Вас столь бесцеремонным образом, — извиняющимся голосом произнес незнакомец. — Я шел за Вами от самого здания суда, но все никак не решался подойти.

— Да-да, я Вас слушаю, — Абдулла, который пребывал в тот в момент в столь знакомом каждому из нас состоянии усталости и растерянности, ничуть не удивился, а тем более не испугался появлению незнакомца в дубленке.

— Извините, я не представился, — незнакомец смущенно теребил в руках снятую варежку. — Меня зовут Илья Александрович Баум. Я — сотрудник Института востоковедения.

— Профессор Баум?! — пораженный Абдулла схватил Илью Александровича за обе руки и потряс ими в воздухе. — Вот уж не ожидал! Я читал Ваши книги. Признаюсь, давно мечтал с Вами познакомиться.

Профессор Баум был широко известен среди специалистов своими добросовестными исследованиями по коранистике. Восхищение и удивление коллег вызывало даже не то, что у Баума едва ли не раз в год выходила очередная объемная монография с внушительным списком использованной литературы, а то, что он умудрялся вводить в научный оборот источники, до этого практически неизвестные специалистам.

Друзья шутили, что на даче у Баума хранится, по меньшей мере, сказочная библиотека халифа Гаруна аль-Рашида, книги из которой его предприимчивые предки сохранили до наших дней. В ответ Илья Александрович лишь отшучивался, а однажды, пригласив коллег на дачу, показал им весь дом, включая погреб, чтобы все убедились, что у него ничего нет. Но это только прибавило ему заслуженной таинственной славы.

Неудивительно, что Абдулла, много раз слышавший легенды о профессоре, был безумно рад его внезапному появлению. Вот и не верь после этого в новогодние чудеса!

— Спасибо, Абдулла Петрович, — устало улыбнулся профессор. — Я тоже много слышал о Вас. Очень много хорошего… Собственно говоря, поэтому я и решил к Вам обратиться. Вы извините, что я сразу перехожу к делу… В другой раз я бы, конечно, не посмел так поступить, но теперь… Теперь я ни о чем