потихоньку успокаиваться.

— Я еще раз спрашиваю: кто дал тебе право издеваться над этим несчастным? — спросил Абдулла уже не так громко.

— В-вы, — заикаясь, ответил Саид, с опаской глядя на Абдуллу в ожидании новых ударов.

— Я?! — Абдулла с трудом удержался, чтобы снова не ударить наглеца.

— Вы же вынесли сегодня приговор. Назначили этому пьянице тридцать ударов… Осужденный Бабаханов. Осужден за появление в непотребном виде в публичном месте и нарушение общественного порядка. Помните?

— Да, я действительно назначил ему тридцать ударов, но не этим! — Абдулла со злостью ударил палкой, похожей на биту, о каменный пол так, что одна ее половина с треском отлетела в сторону.

— А чем же еще? У нас другого нет, — виновато развел руками Саид.

— И давно Вы таким образом 'работаете'? — немного успокоившись, Абдулла перешел на более привычное 'Вы'.

— Через месяц будет пять лет, — с непонятной Абдулле гордостью произнес Саид.

— И все эти пять лет Вы издеваетесь над осужденными?! — от неожиданной новости у Абдуллы задрожали руки, и ему пришлось спрятать их в карманы. — Вот что, дорогой, я Вам гарантирую, что Вы будете наказаны, — объявил он тоном, не вызывавшим сомнений.

— За что? — Саид боком попятился к столу, на котором распластался приходивший в себя осужденный, и, приоткрыв один из нижних ящиков стола, достал какую-то книжицу, заляпанную подозрительными коричневыми пятнами.

— Это еще что? — резко спросил Абдулла.

— 'Инструкция исполнителю наказаний в соответствии с шариатом', — торжественно прочитал Саид надпись на обложке. — Вот здесь, страница три, написано: 'Наказание в виде определенного количества ударов может производиться палкой или любым другим подручным средством, — по возможности, — без нанесения кровавых ран'.

Абдулла нетерпеливо вырвал из рук трясшегося от страха Саида книжку с коричневыми пятнами.

— Любым другим подручным средством! По возможности, без нанесения кровавых ран! Кто это придумал?! — Абдулла чувствовал, что вновь теряет над собой контроль.

— Не знаю, — губы Саида дрожали и молили о пощаде. — Инструкция ГУИНа.

— Так вот, любезный, слушайте меня и хорошенько запоминайте, — Абдулла бросил быстрый взгляд на осужденного. — Нет, сначала приведите его в чувство. Умрет он или выживет, Вы будете наказаны аналогичным образом. Причем, те удары, которые Вы только что получили от меня, — не в счет.

— Понял, — Саид нежно дотронулся до своих свежих ран.

— Ну что Вы стоите! Принесите воды, — Абдулла подошел к лежавшему. — Как у Вас дела? Вы можете встать?

— Никто еще не умирал, — пробурчал Саид и пошел в туалет за водой.

— Вас не спрашивают! — Абдулла пожалел, что так рано разделался с палкой.

Осужденный попытался встать, но, сделав два шага, повалился на пол. Абдулла подбежал к Бабаханову и, взяв его на руки, положил на кресло, в котором в перерывах между наказаниями баловался кофейком Саид. Достав мобильник, Абдулла набрал 'скорую'. Врачи обещали приехать как можно скорее, если не задержат 'пробки' и экстренные вызовы.

Абдулла наклонился над ухом Бабаханова, хотя тот прекрасно слышал его.

— Не беспокойтесь, пожалуйста, мы проведем служебное расследование и накажем, кого следует. Но для получения компенсации за полученные увечья Вам или Вашим родственникам необходимо обратиться в суд.

Пришел Саид с графином. Напоив осужденного, Абдулла обратился к виновато щурившемуся исполнителю наказаний в соответствии с шариатом.

— А теперь слушайте меня! Слушайте внимательно! Вне зависимости от того, уволят Вас или нет, Вам следует зарубить на своем носу следующие вещи. Во времена Пророка (да благословит его Аллах да приветствует!) наказывали не палкой, а пальмовой ветвью.

— Так где ж ее взять? — удивился Саид, предварительно удалившись от Абдуллы на безопасное расстояние.

— Не перебивайте! — резко оборвал Саида Абдулла. — Могли бы обратиться ко мне, и я бы Вам ее достал. Но даже, если у Вас не было возможности отыскать пальмовую ветвь, можно было использовать розги, наконец. Почему Вы самоуправствуете?

— Мой предшественник тоже наказывал такой палкой. Она мне, кстати, от него по наследству досталась, — казалось, Саид гордился этим обстоятельством.

— Аллаху та'аля![2] Сколько же людей вы погубили, фашисты?! — закатив глаза и воздев руки к потолку, прокричал Абдулла.

— Зачем Вы так? Мы не фашисты! — по-детски неуклюже огрызнулся Саид. — Никто вроде бы пока не умер.

— Вроде бы! — гневно повторил Абдулла. — Нашли чему радоваться! Впрочем, слушайте дальше. Кто Вас учил так наносить удары?

— Ну, уж как бить — меня учить не надо. Я специальные курсы подготовки в Москве закончил. У меня диплом с отличием, — Саид опять залез в ящик стола и достал оттуда зеленого цвета корочку с вкладышем. — В этом деле мне во всем Питере равных нет. Вы вот лучшим шариатским судьей считаетесь, а я — лучшим исполнителем наказаний.

— Дайте-ка это сюда, — Абдулла со злобным любопытством отобрал у Саида диплом с оценками: 'Настоящим дипломом подтверждается, что его обладатель Саид Касумов прослушал двухмесячный курс и получил специальность исполнителя наказаний в соответствии с шариатом. Обладатель данного диплома может работать в качестве исполнителя наказаний при шариатских судах и местах лишения свободы, где содержатся мусульмане. Диплом недействителен без вкладыша с оценками'.

В диплом была вложена помятая бумажка, заляпанная все теми же коричневыми пятнами.

— Так-так… История ислама. Пять… Основы шариата. Пять… Физическая подготовка. Пять. Кто бы сомневался!

— У меня еще рекомендательное письмо от начальника курсов есть и справка о распределении, — похвастался Саид.

— Видел я их, — апатично произнес Абдулла. — Знаете что, зря Вы так радуетесь. Если бы Пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!) увидел, как Вы бьете этого несчастного, он бы Вас, мягко выражаясь, очень огорчил. Наносить удары надо так, чтобы локоть не отрывался от тела, смотрите: вот так, — Абдулла прижал правый локоть к боку и стал неспешно двигать рукой вверх-вниз.

— Ничего себе! Но ведь так не больно совсем! — возмутился Саид.

— Аллаху 'азым[3] — Абдулла схватился за голову. — Кого только берут работать… Цель наказания — не увечье человека, а возмездие, направленное на его исправление. Главное, чтобы осужденный осознал свою вину и больше никогда так не поступал. А если его лупить нещадно, то он от этого только злее станет.

— Надо же… Я не знал. Я исправлюсь! Обязательно исправлюсь! — ишачьим голосом застонал Саид.

Абдулла молчал, придирчиво рассматривая Саида.

— Да, и побрейте под мышками, пожалуйста.

Пока Саид обдумывал ответ на эту необычную то ли просьбу, то ли приказ, в комнату для наказаний бодро вошел врач, добродушный, с первого взгляда, старик, с окрашенной в фиолетовый цвет длинной бородой. Неслышно поздоровавшись, он сразу направился к осужденному. Вслед за ним вошли двое санитаров с носилками. Поколдовав некоторое время над лежавшим, 'фиолетовый' доктор обратился к Абдулле:

— При поверхностном взгляде у больного перелом позвоночника, копчика и двух ребер, — сообщил он звонким голосом. — Необходима срочная госпитализация. С Вашего позволения, мы заберем его.

— Да, конечно, — пробормотал Абдулла, нисколько не разделяя восторженного пессимизма доктора Папазяна, как гласил здоровых размеров бейдж, прикрепленный к широкой груди врача.