– Кажется, я разыскала кое-что стоящее. – Протиснувшись в библиотеку с большой картонной коробкой в руках, Эшли водрузила ее на стол Коллина. – И подумать только! Это все время лежало у нас прямо под носом.

Коллин поднял взгляд от желтого делового блокнота, в котором делал какие-то заметки.

– Что именно лежало у нас прямо под носом? – с любопытством спросил он.

– А вот что. – Эшли вытащила из коробки объемистый конверт. – Если я права, то здесь самые неопровержимые доказательства виновности Бредли Холлистера и преступной деятельности его синдиката.

Коллин взял у нее конверт, вытряхнул из него все на стол и принялся внимательно изучать. Потом удивленно посмотрел на Эшли.

– Где ты нашла?

– Раньше этот конверт лежал в нашем сейфе в Сан-Франциско, среди личных бумаг Брендона. Уезжая оттуда в прошлом году и не желая оставлять ничего важного без присмотра, я положила в коробку все, что было в сейфе, и почтой отправила сюда.

– Выходит, эти бумаги все время были тут, у тебя?

Эшли кивнула.

– И ты ни словом не обмолвилась? Почему?

Она пожала плечами:

– Потому что мне даже в голову не приходило, что именно может здесь находиться. До тех пор, пока однажды я не спросила себя: а не был ли вызван конфликт Брендона с семьей тем, что он знал о преступных махинациях его отца? А сегодня утром вдруг мелькнула мысль, что, наверное, стоит все же просмотреть эти бумаги. И как видишь, интуиция меня не подвела.

Лицо Коллина посерьезнело.

– Эшли, здесь достаточно доказательств, чтобы разделаться с Холлистером. Имена, даты, адреса… Боже, я о таком даже не мечтал! – Он снова ошарашенно посмотрел на нее. – Этот человек, кроме всего прочего, еще и убийца! Чертовски хладнокровный убийца!

– Ужас! – Эшли вздрогнула. – Даже зная о нем так много, я все равно не могу до конца поверить.

– Здесь без всяких обиняков написано, что по его приказу были убиты сенатор США, профсоюзный лидер и один из соперников президента на выборах. Ты понимаешь, что это значит?

– Это значит, что Брендона можно считать соучастником, – нахмурившись, ответила Эшли.

– Не так-то просто сыну пойти против собственного отца, не важно, насколько последний виновен. – Чувствуя боль Эшли, Коллин попытался смягчить удар. – Поверь, я знаю, что говорю.

– Разве ты молчал бы, если бы твой отец творил такое? – с вызовом спросила она.

Их взгляды встретились.

– Я не могу ответить на этот вопрос, – спустя некоторое время признался Коллин. – Мой отец тоже был не святой, поверь. Грубый, деспотичный, неуступчивый… И превыше всего ставил свои собственные амбиции. Уверен, что многие люди воспринимали его как первостатейного мерзавца. Он сгубил мои мечты, силой пытался вылепить из меня то, чем я не хотел быть, и действовал методами, которые глубоко обижали и возмущали меня. Но он – мой отец. И независимо от того, каким он был, я отдал бы все на свете, лишь бы они с матерью не полетели тогда в Венесуэлу.

– Ты считаешь, что Брендон поступал правильно, умалчивая о том, что знал? – не отступалась Эшли.

– Я этого не говорил. – Коллин покачал головой. – Я лишь имел в виду, что у него были свои, достаточно веские причины поступить именно так. Да, твой муж не мог жить рядом с отцом. Но и отправить его в тюрьму у Брендона не хватило сил.

– Но ведь он был адвокатом! – воскликнула Эшли. – Он пренебрег своим долгом!

– Сначала он был сыном, а уж потом адвокатом, – мягко сказал Коллин.

Эшли заплакала, он обнял ее и прижал к себе, поглаживая по волосам.