Одна из самых больших трудностей, с которыми мы столкнулись при изучении религиозных обрядов древних культур, состояла в том, что до изобретения письменности – причем не только изобретения, но и дальнейшего развития, чтобы появилась возможность записывать идеи и верования – не было надежных способов рассказать о том, во что верили наши предки. Символьное письмо на глиняных табличках, использовавшихся для записи торго вых сделок, появилось примерно за 8000 лет до новой эры, однако в полноценную письменность оно превратилось лишь к 3000 г. до н. э.[270]

Примером такого рода трудностей могут служить раскопки гигантского зиккурата в Эриду, крупного города Шумера, расположенного на территории современного Ирака. Сам зиккурат датируется приблизительно 2100 г. до н. э., и по свидетельству древних текстов он был построен в честь бога- покровителя города по имени Энки, бога мудрости, знаний и подземных вод. Однако более тщательные раскопки позволили обнаружить в нижних культурных слоях под зиккуратом остатки двадцати трех храмов, самый древний из которых датируется приблизительно 5000 г. до н. э. и представляет собой скромное святилище, сооруженное прямо на песчаной дюне. Восемнадцать культурных слоев относятся к так называемому Убаидскому периоду, который предшествовал появлению письменности.[271]

Сам зиккурат был посвящен богу Энки, но о чем могут рассказать предыдущие культурные слои? Можно ли утверждать – имея в виду, что это один и тот же храм, – что культ Энки существовал здесь с самого начала? Разумеется, нет. Так, например, иноземные завоеватели вполне могли заменить один культ другим; и действительно, это было весьма распространенным явлением. Или культ мог переместиться в другое место, а пустой храм становился святилищем совсем другого бога. Известно множество храмов, которые использовались для поклонения совсем не тем богам, в честь которых они строились. Мы уже рассказывали о храме, основанном Онией в дельте Нила, который строился как храм Бубастиса, но был покинут и превратился в оплот иудейской веры. Само здание свидетельствует лишь о существовании организованного культа: оно почти – или совсем – ничего не рассказывает о самом культе.

Не помогает даже символика. Без сопутствующих текстов мы не знаем, что значил тот или иной символ для людей, которые его использовали. Голые каменные стены странных внутренних помещений Великой пирамиды, к примеру, разительно отличаются от стен в камерах других пирамид плато Гизы, заставляя нас гадать о назначении этого сооружения. И наоборот, город Чатал-Хююк на севере Турции, который считается древнейшим неолитическим поселением на Ближнем Востоке и датируется приблизительно 8000 г. до н. э., насчитывает более сорока святилищ с богатой символикой, распределенной по большому числу культурных слоев. Внутренние стены некоторых святилищ украшены росписью, в одном святилище на карнизах изображены рога вымершего дикого быка, или тура, в другом гипсовый барельеф состоит из голов и рогов тура, в третьем встречаются женские груди и бычьи рога, – и везде в изобилии присутствует геометрический орнамент. Каждое святилище не похоже на все остальные, и в этой разнообразной символике трудно найти что-либо общее, за исключением бычьих рогов. Возле каждого святилища были обнаружены маленькие статуэтки богинь.[272] Но почему их нет внутри? Это место изобилует символами, но без текстов у нас нет ключа к разгадке их смысла.

Тем не менее мы можем составить представление об общих тенденциях: огромное внимание древние уделяли взаимоотношениям между нашим и «другим» миром, то есть миром мертвых. После появления литературы один из текстов считался настолько важным, что его постоянно копировали: это грандиозный «Эпос о Гйльгамеше», царе Урука, который путешествует в потусторонний мир в поисках бессмертия. Он терпит неудачу, потому что у него не получается остаться «бодрствующим», и он возвращается домой, чтобы рассказать историю своих духовных поисков.

Маловероятно, что эпос создавался просто для того, чтобы воспользоваться преимуществами письменности. Не подлежит сомнению, что устные легенды и предания древней Месопотамии рассказывали о взаимоотношениях между миром мертвых и материальным миром. Происхождение этих представлений теряется в глубине веков – возможно, это произошло тогда, когда люди впервые стали совершать погребальные обряды над умершими, проведя границу между этим и «тем» миром. Так они признали существование двух миров и выработали приемлемую церемонию перехода из одного мира в другой.

Древнейший из известных нам похоронных обрядов совершали еще неандертальцы: в центральной Азии была найдена могила юноши, погребенного около ста тысяч лет назад. Русские археологи обнаружили его останки в окружении пар козьих рогов. Другой скелет неандертальца был найден во Франции, в местечке Ае-Мустье, и его возраст оценивается приблизительно в семьдесят пять тысяч лет. Это захоронение тоже сопровождалось погребальным обрядом. Умерший мужчина был покрыт красной охрой, голова его покоилась на холмике из осколков кремня, а вокруг были разложены обугленные кости животных. Захоронения, возраст которых составляет около шестидесяти тысяч лет, были обнаружены в большой пещере Шанидар в Ираке. В одной из могил тело лежало на подстилке из цветов, которые обладают лекарственными свойствами.[273] В Европе и Азии нашли тридцать шесть ритуальных захоронений, датируемых следующими тысячелетиями. Таким образом, можно не сомневаться, что потусторонний мир занимает умы людей уже – как минимум – несколько десятков тысяч лет. А за этим интересом скрывается вопрос об источнике самой жизни и о самосознании человека.

Тем не менее перед нами остается препятствие в виде отсутствия текстов внутри Великой пирамиды и некоторых других пирамид на плато в Гизе. Они были построены в эпоху Четвертой династии фараонов приблизительно за 2500 лет до начала новой эры. Древнейшие тексты относятся к концу Пятой династии и к Шестой династии – это примерно 2300 г. до н. э. Самый старый из них вырезан на стенах подземных комнат пирамиды Унаса, последнего фараона Пятой династии. Затем на протяжении следующих двухсот лет были возведены еще пять пирамид, тоже испещренных надписями. Эти надписи, по вполне понятной причине получившие название «Текстов пирамид», снабдили нас ценной информацией, одновременно скрыв ее покровом тайны. Похоже, тексты были скрупулезно переведены, но плохо поняты.

Это непонимание нас нисколько не удивляет, поскольку археологи потихоньку начинают «умывать руки». Они чувствуют себя неловко; они знали, что все скоро запутается. Но никто и не говорил, что этого не произойдет.

Откровенно говоря, это был лишь вопрос времени.

Поскольку тексты были обнаружены в пирамидах, которые, как считалось, связаны со смертью и погребением, ученые полагали, что содержание текстов посвящено умершим. Эту точку зрения вроде бы подтверждало изречение, высеченное в подземных камерах пирамид:

Однако среди надписей встречаются и странные, на которые невозможно не обратить внимания. Так, например, в одной из строк «Текстов пирамид» мы читаем:

Смысл этого изречения неясен: можно понять, что умерший царь вступает в вечную жизнь, и в загробном мире он жив, или что в данном случае он отправился в иной мир живым.

Тогда это значит, что он должен вернуться из своего путешествия. Или наше воображение слишком разыгралось? Но, возможно, основания для такого предположения найдутся в самих текстах?

Еще одна строка из «Текстов пирамид» гласит:

Совершенно очевидно, что это подтверждение идеи о том, что живые могли посещать загробный мир.

В погребальной литературе, обнаруженной в гробницах и саркофагах, встречается множество