вам, быть может, пригодятся. Да держитесь потише; долго ждать вам не придется.

— Убирайся, чертов пес! — ответил Марк.

И карлик ушел, уводя коня. Он сказал правду: король ждал недолго. В эту ночь луна сияла, светлая и прекрасная. Скрытый в ветвях, король видел, как его племянник перескочил через острый частокол. Тристан подошел под дерево и стал бросать в воду стружки и сучья. Но так как, бросая, он наклонился над ключом, то увидел образ короля, отраженный в воде. Ах, если бы мог он остановить мчавшиеся стружки! Но, увы, они быстро несутся по саду. Там, в женских покоях, Изольда следит за их появлением: она, несомненно, уже увидела их и спешит сюда. Да защитит Господь любящих!

Она явилась. Тристан стоит неподвижно и глядит на нее; он слышит на дереве скрип стрелы, вправляемой в тетиву. Она подходит, легкая и осторожная по обыкновению. 'Что это? — думает она. — Почему Тристан не бежит мне навстречу? Не увидел ли он какого-нибудь врага?'

Она останавливается, хочет проникнуть взглядом в темную чащу; внезапно при свете луны она тоже замечает тень короля, отраженную в ручье. Она проявила свою женскую сообразительность тем, что не подняла глаза на ветви дерева.

— Господи Боже! — прошептала она. — Дозволь мне только заговорить первой.

Она подошла еще ближе. Послушайте, как она опередила и предупредила своего милого:

— Сеньор Тристан, на что ты отважился? Звать меня в такое место и в такой час! Ты говоришь, что уже много раз меня вызывал, чтобы упросить меня. В чем твоя просьба? Чего ты от меня ждешь? Наконец, я пришла, ибо не могла забыть, что если я королева, то этим обязана тебе. Я здесь, чего же ты хочешь?

— Просить милости, королева, чтобы ты успокоила короля.

Она дрожит и плачет, а Тристан славит Господа Бога, что Он открыл опасность его милой.

— Да, королева, часто звал я тебя, и всегда напрасно: с тех пор как король прогнал меня, ты ни разу не удостоила явиться на мой зов. Сжалься теперь надо мной, несчастным: король меня ненавидит, не знаю, за что: но ты, быть может, знаешь. А кто, кроме тебя одной. может смягчить его гнев, благородная королева, добрая Изольда, которой доверяется сердце Марка?

— Разве ты в самом деле не знаешь, сеньор Тристан, что он нас обоих подозревает? И в какой еще измене! Мне ли, к великому моему стыду, сообщать тебе об этом? Мой супруг думает, что я люблю тебя преступной любовью. Про то знает Господь, и если я лгу, пусть Он покроет позором мое тело! Никогда не одаривала я никого своей любовью, кроме того, кто первый заключил меня, девушку, в свои объятия. Ты хочешь, Тристан, чтобы я просила короля о твоем помиловании? Да если бы он узнал только, что я пришла под эту сосну, завтра же он развеял бы мой прах по ветру!

Тристан воскликнул с тоскою:

— Говорят, милый дядя: 'Тот не подл, кто не делает подлостей'. Но в чьем же сердце могло зародиться такое подозрение?

— Сеньор Тристан, что хочешь ты этим сказать? Нет, король, мой супруг, сам по себе не измыслил бы подобной гадости, но здешние предатели заставили его уверовать в эту клевету: ведь легко обмануть благородное сердце. 'Они любят друг друга', — сказали ему наветчики и вменили это нам в преступление. Да, ты любил меня, Тристан, — к чему это отрицать? Разве я не жена твоего дяди и не спасла тебя дважды от смерти? И я, в свою очередь, любила тебя: разве ты не родня королю и не слышала ли я много раз от моей матери, что жена не любит своего мужа, если не любит его родни? Из любви к королю я любила тебя, Тристан, и даже теперь, если он вернет тебе свою милость, я буду этому рада. Но я дрожу, мне очень страшно. Я уйду, я и так слишком замешкалась.

Вверху, на ветвях, жалость разобрала короля, и он тихо улыбнулся. Изольда побежала. Тристан молил ее вернуться:

— Королева, во имя Спасителя, приди ко мне на помощь, смилуйся! Трусы хотели отстранить от короля всех тех, кто его любит; им это удалось, и теперь они посмеиваются над ним. Пусть так! Я уйду из этой страны таким же бедняком, каким когда-то сюда явился. Но во всяком случае попроси короля, чтобы, в благодарность за прежние услуги и дабы я без стыда мог уехать в далекие края, он дал мне из своей казны сколько нужно, чтобы оплатить расходы, выкупить моего коня и доспехи.

— Нет, Тристан, тебе не следует обращаться ко мне с такой просьбой. Я одна в этой стране, одна в этом дворце, где меня никто не любит, без поддержки, во власти короля. Если я замолвлю за тебя хоть одно слово, разве ты не понимаешь, что я могу навлечь на себя позорную смерть? Бог да сохранит тебя, друг! Неправедно ненавидит тебя король, но во всякой земле, куда бы ты ни пришел. Господь Бог будет тебе верным другом.

Она ушла, добежала до своей комнаты, где Бранжьена заключила ее, трепещущую, в свои объятия. Королева рассказала ей все, что случилось.

— Изольда, госпожа моя! — воскликнула Бранжьена. — Бог явил для тебя великое чудо. Он, милостивый отец, не хочет, чтобы пострадали те, о которых знает, что они невинны.

Под большой сосной, опершись на мраморный бассейн. Тристан сетовал:

— Господь да смилуется надо мной и да исправит великую неправду, которую я терплю от моего дорогого господина!

Уже он перескочил за частокол сада, а король говорит про себя, улыбаясь:

— Милый племянник, да будет благословен этот час! Видишь ли: далекое путешествие, к которому ты снаряжался утром, уже кончилось.

Там, на опушке леса, карлик Фросин вопрошал звезды и прочел в них, что король угрожает ему смертью. Он почернел от страха и стыда, надулся от злости и быстро пустился бежать по направлению к уэльской земле.

КОРОЛЬ МАРК примирился с Тристаном. Он дозволил ему возвратиться в замок, и Тристан по- прежнему ночует в королевском покое, среди приближенных и доверенных людей. Когда ему захочется, он может входить и выходить: короля это более не заботит. Но кто же может долго скрывать свою любовь?

Марк простил своим предателям, и когда сенешал Динас из Лидана нашел однажды в дальнем лесу горбатого карлика, блуждающего и жалкого, он привел его к королю, который сжалился над ним и простил ему его проступок.

Но его доброта только усилила ненависть баронов. Снова застав Тристана с королевой, они поклялись, что если король не выгонит своего племянника из страны, они удалятся в свои крепкие замки и будут с ним воевать. Они пригласили короля для переговоров.

— Государь, люби нас, ненавидь нас — на это твоя воля, но мы желаем, чтоб ты изгнал Тристана. Он любит королеву; это видят все, и мы терпеть этого больше не желаем.

Выслушал их король, вздохнул и промолчал, опустив голову.

— Нет, государь, мы больше терпеть этого не желаем, ибо теперь мы знаем, что эта весть, когда-то новая, уже не поражает тебя, ты снисходишь к их преступлению. Как ты поступишь? Обдумай и решись. Что касается нас, то, если ты не удалишь навсегда своего племянника, мы уедем в наши владения, отвлечем от твоего двора и соседей, ибо не можем вынести, чтобы они здесь оставались. Вот что мы предлагаем тебе на выбор. Решай.

— Я уже раз поверил, сеньоры, скверным словам, которые вы говорили о Тристане, и в этом раскаялся. Но вы — мои ленники, и я не хочу лишаться услуг моих людей. Дайте же мне совет, прошу вас: вы мне обязаны советом. Вы знаете хорошо, что я враг всякой гордыни и высокомерия.

— В таком случае, государь, вели позвать сюда карлика Фросина. Ты ему не доверяешь из-за того, что случилось в саду. Однако разве не прочел он в звездах, что королева придет в тот вечер под сосну? Он сведущ во многом; посоветуйся с ним.

Проклятый горбун поспешил явиться, и Деноален обнял его. Послушайте, какому предательству научил он короля:

— Прикажи, государь, своему племяннику, чтобы завтра на заре он поскакал в Кардуэль к королю