очарованием плавно лилась из его уст. Ничего общего с корявым просторечием Эдвальда.

Девушка вздохнула.

– Что вам нужно?

– Ваше слово, что вы не выберете меня в мужья.

Это было легко исполнить, ведь она и так уже решила, что выйти за него было бы безумием. Но это было до того, как она выяснила кое-что о Стивене.

– Не знаю, – сказала она. – Я не могу выйти за Одо. Не имею возможности сказать вам почему. И не хочу выходить за Стивена… – Она посмотрела на Эмери. – Одо сказал, что он развлекался с местными женщинами.

Эмери насмешливо улыбнулся:

– И это отвратило вас от него? Мы с Одо тоже не святые.

– Я полагаю, что вы тоже развлекались с женщинами Баддерсли, – уныло сказала она, подумав об Альдреде.

– Конечно, развлекался. – Отблеск приятного воспоминания промелькнул на его лице. – Это была незабываемая встреча.

– Во время этого посещения?

Его глаза широко раскрылись. Он схватил ее за руку и стащил с лошади.

– Оставьте меня!

Он крепко сжимал ее. Сердце девушки бешено забилось. Она вспомнила нападение Одо и свое мгновенное неприятие и отвращение. Теперь она тоже испугалась, но ее необъяснимо влекло к нему, как мотылька к смертоносному пламени.

– Что вам надо? – прошептала она.

– Поцеловать вас.

У нее задрожали губы, и она облизнула их кончиком языка, неясные надежды зашевелились в ее душе.

– Вы же не хотите жениться на мне.

– Не думайте, что вам бы это понравилось, – обещал он. – Жестокий Одо и развратный Стивен показались бы вам сокровищами по сравнению со мной.

Надежда рассеялась, как горестный туман. Девушка отшатнулась, но он крепче сжал ее, задев старую рану. Мадлен вскрикнула. Он тотчас же разжал руки, потрясенный тем, что причинил ей боль. Она усомнилась, что он способен жестоко обойтись с ней. Тогда зачем он пытается ее запугать?

– Почему? – снова спросила она.

Эмери сжал ее запястье и потащил прочь от встревоженных лошадей к могучему дубу. Прижав ее к стволу, он подался вперед, удерживая ее своим крепким телом.

– Я не люблю вас, Мадлен де Л'От-Виронь. Мне не нужно Баддерсли. Если вы вынудите меня жениться на вас, я превращу вашу жизнь в кошмар.

Шершавый ствол дерева резко врезался ей в спину и разбередил старые ушибы, но ее беспокоило не это, а запах кожи и пота, близость его разгоряченного твердого тела, от которого почти ощутимо распространялась волна страстного желания. Его жестокие слова противоречили призывам, которые улавливала ее душа.

–  Я тоже не хочу выходить за вас, вы же знаете! – Даже выкрикнув эти слова, она знала, что это откровенная ложь.

И он тоже это знал.

– Давайте убедимся в этом, – сказал он.

С легкостью захватив одной рукой оба ее запястья, другой он взял ее за подбородок и с силой прижался губами к ее губам. Его мощный язык глубоко проник в ее рот. Мадлен задохнулась. Она пыталась вырваться, но едва могла пошевелиться. Она начала погружаться во мглу…

Затем, со стоном освободив ее рот, он оторвал ее от ствола дерева и притянул к себе. Его объятия из тюрьмы превратились в рай. Его губы снова стали нежно касаться ее рта, и Мадлен не отстранилась. Когда его язык осторожно прошелся по ее зубам, ее язык по доброй воле задвигался в ответ. Мадлен ошеломленно смотрела на Эмери. Его глаза тоже потемнели от смущения и тревоги.

Его ладонь двигалась по ее спине, словно он играл на своей лире, смягчая боль и даря радость ее чувствам, обещая головокружительное наслаждение. Когда его подвижные пальцы отыскали ее грудь, она вскрикнула, но это был не протест. Волшебное ощущение было знакомо, и ее тело откликнулось с готовностью, уж его-то нельзя было обмануть. Это был Эдвальд. Золотой Олень. Она улыбнулась.

Внезапно ужаснувшись, он отшатнулся, ошеломленный, как и она.

– Ты моя смерть и проклятие, ведьма!

Это ранило больнее, чем острое лезвие.

– Я не желаю тебе зла, – возразила она.

Он снова обхватил рукой ее шею, но на этот раз нежно. Большим пальцем он погладил ее подбородок.

– Тогда не выходи за меня замуж, Мадлен.

Ей хотелось закричать: «Почему?» Но теперь она это знала. Люди Баддерсли знали его как Золотого Оленя, а среди них был предатель, он мог узнать его и донести на него королю. Нет, напомнила она себе, это Золотей Олень был предателем. Она не может выйти за изменника.

Эмери изучающе смотрел на нее. Его палец прекратил ласковые поглаживания, лицо стало суровым.

– Я признаю, что вы имеете необъяснимую власть надо мной, мадемуазель, но я по-прежнему презираю вас. Не думайте, что вам удастся выйти за меня замуж и управлять мною, возбуждая похоть.

Мадлен высвободилась из его рук и отвернулась, скрывая слезы.

– Я и не собираюсь выбирать вас. Я намерена выйти за Стивена.

Он повернул ее к себе, затем одобрительно кивнул.

– Хорошо, – мрачно сказал он.

Они так и продолжали стоять рядом. Она смотрела на волшебного принца, ласкового лесного бродягу, жестокого предателя. Он видел нежную смуглянку, соблазнительную распутницу, безжалостную суку. Они глядели хмуро, но их тела неудержимо влекло друг к другу.

Кто-то кашлянул совсем рядом. Они отпрянули в стороны. Гай наблюдал за ними.

– Вы сделали ваш выбор, мадемуазель? – сухо спросил он. Эмери и Мадлен переглянулись. Их взгляды встретились на мгновение, затем он повернулся и направился к своей лошади.

– Мадемуазель осчастливила меня, – сказал он. – Она собирается выйти замуж за Стивена.

С этими словами он вскочил в седло и ускакал.

Граф Гай спешился и подошел к девушке.

– Лучше бы вам сесть на лошадь и догнать остальных, леди Мадлен. Все заметили, как вы отстали вместе с Эмери. Не нужно возбуждать лишних разговоров.

Он помог ей подняться в седло, и они тронулись в путь.

– Эмери обидел вас? – спросил граф Гай.

Он был разгневан. Было легко отомстить, сказав «да» и позволив этому человеку наказать сына. Но отомстить за что?

– Я не могу этого сказать, – уклончиво ответила она.

– Мадемуазель, – сурово проговорил граф, – в этой ситуации есть много такого, о чем я не знаю, но от вашего решения зависит жизнь, ваша и моего сына, будьте осторожны.

– Я знаю! – воскликнула она. – Но что я могу поделать? – Она с мольбой повернулась к нему: – Может быть, король предоставит мне больше времени? Новых претендентов на мою руку?

Граф Гай покачал головой:

– У него много других забот, леди Мадлен. Ваше дело должно быть улажено как можно быстрее.

Они присоединились к остальным охотникам, которые остановились на привал. Эмери был со своим братом. Когда Мадлен спрыгнула с лошади, все взгляды устремились на нее, но никто не произнес ни слова. Одо и Стивен пребывали в дурном настроении, однако, когда она не изъявила желания присоединиться к их сопернику, оба воспрянули духом.

Вскоре Стивен с соколом на руке неторопливо подошел к ней. С мрачной решимостью она улыбнулась ему. Склонность к распутству лишь означает, что он станет реже появляться в ее постели.

– Какое великолепное имение, – небрежно заметил Стивен, не сумев, однако, скрыть алчность.

– Да, – согласилась она. – Оно прекрасно.

– И к счастью, не в королевских лесах. Лорд действительно может здесь охотиться на своих собственных оленей.

– Это очень удачно, – сказала она. – При том скверном управлении, что было до сих пор, боюсь, нам придется много охотиться, чтобы пережить эту зиму. Возможно, даже продавать оленину, чтобы купить зерно и другие необходимые продукты.

Мадлен увидела, что он заметил это «нам» и самодовольно улыбнулся.

– Разумеется, имение должно производить достаточно продуктов, чтобы прокормить людей, – небрежно сказал он, глядя ей в глаза. – Крестьян, кажется, совсем мало.

– Но нам нужно больше, – ответила она, осознав, что под напором его алчного взгляда отступила на шаг назад. Этого не следовало делать. – Придется кормить их всю зиму.

Он отверг это предположение:

– Они сами себя прокормят. Крестьянам всегда удается как-то выкрутиться, как диким животным. – Стивен подступил ближе, и Мадлен заставила себя остаться на месте. Он взял ее за руку и заглянул в глаза. – Не волнуйся, мой ангел, я…

С ближайшей речки вспорхнула цапля. Вскрикнув от возбуждения, Стивен повернулся и пустил своего сокола. Теперь все его внимание было приковано к полету птицы. Она была отчасти тронута его ласковым обращением «мой ангел», но почувствовала облегчение, когда их беседа оборвалась. Она не могла отделаться от мысли, что если… когда она завтра выйдет за него замуж, он проникнет языком в ее рот и коснется руками ее груди. Невозможно даже вообразить, что это доставит ей то же блаженство, которое она испытала в других руках.

Жадным взглядом Мадлен отыскала Эмери де Гайяра и мысленно раздела его донага, извлекая из-под одежды своего волшебного принца…

Она тут же сурово напомнила себе, что замужество – это не только два тела в одной постели. Стивен будет хорошим мужем… Затем она вспомнила его несерьезное отношение к благополучию крестьян. «По крайней мере, – безнадежно подумала она, – он предан королю».

Сокол Стивена промахнулся, и цапля досталась совсем другой птице.

– Падаль! – с раздражением выругался Стивен, когда сокол вернулся к нему на руку. И грубо нахлобучил на птицу колпак.

Мадлен сжала зубы. Ей следует прекратить выискивать в нем недостатки. Совершенных людей не бывает. Сейчас она отправится к королю и объявит о своем решении.

Не успела девушка сделать и двух