— А с графом это часто случается?

Слуга пожал плечами:

— Всяко бывает… Но это всегда происходит, видите ли, только в его спальне. Так что вам нечего бояться, что он выкинет что-нибудь за дверь. Вы готовы, мистер Ричард?

Ричард, успокоенный словами добродушного слуги, а скорее его умиротворяющим тоном, пожелал всем спокойной ночи и ушел. Мэг, впрочем, не знала, насколько можно доверять слугам, которые, конечно же, не принимали всего этого близко к сердцу.

Джереми взглянул на Мэг:

— Думаю, это не мое дело.

— Или надеешься, что это так.

Брат пожал плечами и направился к столу, где лежали раскрытыми и ждали его любимые книги.

— В твоих книгах нет полезного совета на подобный случай? — полюбопытствовала Мэг. Джереми сдержанно улыбнулся:

— Здесь написано об отцах, поедающих собственных сыновей. Матерях, жертвующих детьми. Мужчинах, сведенных с ума песнями.

— И это называется образованием? — Мэг снова села и тяжело вздохнула. — Ты прав — вас это не должно касаться. Надеюсь.

— Рикошетом задевает. Немного.

Ах, если бы брат был постарше, если бы она могла переложить на его плечи хоть часть бремени! Она вообще не знала никого, кто мог бы ей помочь. На какое-то короткое время ей показалось, что она нашла такого человека в лице графа… Возможно, первые ее мрачные подозрения были справедливы. Несмотря на все свое обаяние и щедрость, ее муж, наверное, был не вполне нормален. Это трагедия, но что поделаешь.

Она устало поднялась со стула:

— Оставляю тебя с твоими книгами.

— Ты уверена, что тебе следует идти вниз?

— Ты же слышал, что сказал слуга. Все это происходит с ним только в его комнате. А я постараюсь держаться от нее подальше.

— Вы разве не спите вместе, как мама с папой?

Мэг почувствовала, что краснеет.

— Нет. У нас раздельные спальни.

— Странно, — удивился Джереми, но тут же окунулся в свои книги, полные детоубийств и каннибализма.

Мэг хотелось бы остаться наверху, но она понимала, что ощущение, будто здесь она в безопасности, иллюзорно. Она замужем за графом, и это на всю жизнь. Ее семья не сможет защитить ее от него, напротив, прячась здесь, она может и на них накликать беду.

— Не забудь погасить свечу, когда будешь ложиться спать, — напомнила она брату.

— Я никогда не забываю.

Вздохнув, Мэг вышла из классной комнаты и тихо прикрыла за собой дверь. Постучавшись, заглянула в спальню сестер, которые были уже в ночных рубашках. Служанка расчесывала волосы Лоре, а Лора — Рейчел. Мэг вспомнила, как часто они с Лорой вот так же расчесывали друг другу волосы и заплетали косы, и ее охватила тоска по прежним, простым временам.

— Спите спокойно, — сказала она, и обе девочки обернулись, чтобы пожелать и ей спокойной ночи.

Собравшись с духом, Мэг направилась на свой этаж. По лестнице она шла крадучись, все ее чувства были обострены в ожидании опасности. Не раздастся ли вдруг снова грохот, крик? Что он сейчас может делать?

Заглянув за угол, Мэг увидела процессию слуг со швабрами, совками для мусора, мусорными ведрами. Они гуськом выходили из двери и направлялись по узкой лесенке вниз. Одна служанка несла осколки разбитого верблюда, другая — искореженные внутренности бывших часов. Кларенс, хромой дворецкий, словно трофей, нес розовую ножку разбитого столика.

— Теперь пять гиней мои, друзья! Я уж думал, что не дождусь этого дня.

Мэг спряталась обратно за угол. Да они все тут не в своем уме! Что же она наделала, привезя сюда свою семью?

— Хотел бы я знать, что на сей раз вывело его из себя, — произнес удаляющийся голос.

— А то мы не знаем что, — отвечал ему женский голосок. — Глупая девка. Вот только почему?..

Раздался щелчок дверного замка, и голоса смолкли.

У Мэг дрожали колени, она медленно опустилась и села на ступеньку. Неужели ей придется жить здесь, где все будут обсуждать каждый ее шаг, считать ее глупой за то, что она не бросается опрометью к нему в постель? И с мужем, который от любого сказанного поперек слова впадает в буйство?

Ежась от холода, Мэг невесело размышляла о том, что ей так или иначе придется найти способ помирить графа с бабушкой. Честно признаться, герцогиня производила впечатление женщины деспотичной, и семейная рана может долго не заживать, но, в конце концов, герцогиня старуха, она не может причинить внуку серьезного вреда. Правда, герцогиня пыталась женить его на этой сопливой зануде, но это не может служить причиной для столь непримиримой ненависти. Ничто не может, разве только убийство.

Она пыталась понять, действительно ли граф психически неуравновешен, или иррационален, или безумен — она всячески старалась избегать этого слова. Это могло бы объяснить подобную манию.

И что за будущее ее ждет?

Так она и сидела на лестнице в льющемся из коридора тусклом свете свечей, размышляя о событиях двух последних дней. Она не шла к себе, так как — чего уж греха таить! — очень боялась, что там он ее найдет. Но ведь большую часть времени он ведет себя отнюдь не как безумец, размышляла она. До настоящего момента, если не считать его поддразниваний, ничто в нем ее не пугало.

Быть может, взвинченное состояние возникает у него только по одной причине — бывают же люди, которые смертельно боятся пауков или не переносят синего цвета. Он сам сказал, что ненавидит лишь то, что связано с его бабкой, но почему он решил, что между вдовствующей герцогиней и ею самой может быть какая-то связь? Этого Мэг понять не могла.

Ясно, что дело в жестокой наследственной вражде, о каких пишут в книгах. Похоже, граф и его бабушка уже много лет спокойно не разговаривали друг с другом, а семейные ссоры имеют свойство становиться неуправляемыми. Достаточно вспомнить свою собственную мать и тетю Майру.

Возможно, если бы Мэг удалось устроить встречу Саксонхерста и герцогини… Например, за чаем. В каком-нибудь тихом, спокойном месте…

Она все еще сидела на ступеньке, уткнувшись подбородком в скрещенные на коленях руки, и планировала свою стратегию, когда пламя свечи озарило ее лицо.

Мэг вскинула голову и увидела мистера Чанселлора, стоявшего у лестницы и глядевшего вверх, на нее.

— Вот вы где!

Мэг выпрямилась, готовая в любой момент броситься наутек.