Так или иначе, к полудню все жильцы нового дома были доставлены, что называется, 'с вещами', и митинг начался. Открыть его должен был Королевич, но к началу торжества он не явился, и найти его нигде не могли. Пришлось начинать самому директору.
'Мы неоднократно подчеркивали о том, — сказал он в своем докладе, — что общественности завода пора сказать свое веское «Я», и только нехватка средств мешала нам претворить это воплощение в жизнь. Теперь нам следует шире использовать прогрессивные формы и хозяйственный способ строительства, вот только денег, к сожалению, опять нет… В заключение, товарищи, позвольте от души поздравить вас с долгожданным вселением и пожелать успешного завершения вселенских работ!'
Засидевшись на чемоданах, новоселы не заставили себя долго упрашивать и дружно приступили к 'вселенским работам'. Специально приглашенный оркестр подбадривал их популярной когда-то мелодией 'Мы на край земли пойдем, мы построим новый дом…' В какие- нибудь три часа жильцы полностью овладели всеми девятью этажами и, прочно закрепившись на отвоеванных у судьбы плацдармах, стали праздновать победу.
Вся мебель небрежно сдвигалась к одной стене, свинчивались только столы и табуретки, распаковывались коробки с посудой, разогревались кастрюли с едой, а в холодильнике, стоящем посреди кухни, охлаждалось все остальное. К пяти часам кое-где уже сели за столы. Минут через сорок на восьмом этаже затянули песню, на шестом подхватили, на балконе четвертого курили и спорили о политике, а на первом кому-то съездили в ухо.
'Ой, мороз, моро-оз!' — неслось из окон навстречу вечерней прохладе июльского лета.
В этот час возле дома появился Королевич. Он долго ходил вокруг, рассеянно кивая в ответ на приветствия и приглашения, но никак не решался войти в подъезд. Наконец, осмелевший от новоселья Подокошко почти силой затащил его в свою квартиру.
— Где же вы днем-то были, Григорий Ефимович? Мы вас по всем телефонам искали!
— Да так, — неопределенно поежился Королевич. — Приболел слегка.
Глядя пустыми глазами в пространство, он выпил большую рюмку водки и тихо спросил у Подокошко:
— А где … Таранкин?
— А черт его знает! Я спрашивал у ребят — никто не видел. Должно быть, к родне поехал…
— К родне, — грустно повторил Королевич. — И никто не видел…
Быстро распрощавшись, он покинул компанию, бегом спустился по лестнице и что есть духу припустил прочь от веселящегося дома. У себя в квартире он прежде всего закрыл дверь на все замки, затем разделся и лег в постель, но свет так и не выключил.
Неизвестно, удалось ли заснуть Григорию Ефимовичу этой ночью, зато известно, что поднял его на следующее утро телефонный звонок.
— Вот, значит, как?! — кричал в трубке визгливый женский голос. Прихранить решил пару квартирок? Для своих? Для жены своей разведенной припас? Для торгашей? Не выйдет, гад, не надейся!
— Что? Кто это? Какие квартирки? — залепетал окончательно деморализованный Королевич.
— Он не знает! Вы поглядите на него! Кто на собрании говорил, что весь дом будут разом заселять? А сегодня выясняется, что там пустых квартир полно!
— Каких квартир? — простонал Григорий Ефимович. — Кто вам сказал?
— Товарищ Морок сказал, вот кто! Нашелся один честный человек среди вас — подлецов! Ну ничего, всех выведем на чистую воду! Мы из-за ваших шашней не собираемся по сто лет в очереди стоять! Сегодня же заезжаем, так и знайте!
— Постойте! Нельзя! — вскричал Королевич. С испугу у него перехватило горло — он начинал понимать, что произошло. — Подождите! Это опасно!
Но на том конце уже повесили трубку.
Григорий Ефимович, едва набросив что-то из одежды, выскочил на улицу и побежал к проклятому дому.
— Ведь так и чуяла душа! — всхлипывал он на ходу. — С первого дня видно было, что тут нечисто! Да где ж им объяснишь?! Жилье подавай, жилье! Прут, как танки!.. А теперь вот что прикажете делать? Пора уж, казалось бы, понять: ну нет в стране жилья! Нету. И быть не может. А если где-то и появляется, то это обман и ловушка…
Дом встретил Королевича тем же необитаемым безмолвием, что и позапрошлой ночью. С первого взгляда стало ясно, что никаких не несколько квартир, а весь дом абсолютно пуст. Все же Григорий Ефимович завернул наудачу в один из подъездов, прошелся по этажам, заглядывая в квартиры. Все они были не заперты, светлы и просторны, как в день сдачи дома. И абсолютно пусты. Ни мебели, ни людей нигде не было, и о судьбе их можно было только догадываться.
С улицы послышался рокот моторов. Григорий Ефимович торопливо вышел из подъезда и сразу увидел въезжающие во двор грузовики, доверху нагруженные домашним скарбом.
Вот оно! Начинается!
Королевич бросился навстречу колонне, размахивая руками.
— Стойте! Сюда нельзя!
Передняя машина остановилась, за ней остальные. Из кузовов и кабин посыпались люди.
— Ага! Он уже здесь, деляга! Ну, блин, только скажи, что заселяемся незаконно! Вот только рот раскрой!
Королевича окружили.
— А ну-ка ответь, начальник, почему осталось много незаселенных квартир? Для кого бережешь? Подсуетиться решил? Блатных на нашу жилплощадь вселить?
— Люди! — громко, со слезой воззвал вдруг Королевич. — Люди! Вас обманывает проклятый представитель Морок! Не слушайте его! Он гибели вашей хочет!
— Что-о?! — возмутились в толпе. — Ты чего несешь-то? Скажи еще, что пустых квартир нет!
— Есть! — ответил Григорий Ефимович. — Они все пустые. До одной. А те, кто вчера заселялся, пропали.
— Как пропали? Что он такое говорит? Куда пропали?
— Неизвестно. Только можете убедиться — дом пустой!
Кое-кто побежал проверять, и скоро с разных сторон послышались крики:
— Точно, пусто!
— Ни души!
— Куда же они все подевались?
— А может он вообще никого не заселял? Сэкономил целиком для своих?
— Да я же вчера только тут у Саньки Грошева водку пил! Полно было народу кругом!
— Вот так штука! Как это понимать?
Все смотрели на Королевича и ждали ответа.
— Дом был полностью заселен вчера, — сказал Григорий Ефимович. — Все квартиры, до одной. Но по ночам здесь происходит что-то странное. Вечером дом переполнен, а к утру — ни мебели, ни людей…
— Вранье… — сказали где-то.
— Вранье? Что же, по-вашему, они по старым адресам разъехались? Ну-ка, скажите,
