Вероятно, я узнал о нем так же, как узнал о ней самой, о Мэри Маргарет Флендерс. Я должен был заметить ее с самого начала. Таким был талант этой актрисы – талант привлекать внимание.

Про Джека Уолша я слышал не один раз, а полдюжины – прежде чем осознал, что он самым неожиданным образом появляется повсюду. Этот убитый горем отец, повсюду твердивший об отцовской любви, требовал наказать убийцу своей девочки.

Появившись снова, на сей раз в дневном телешоу, он рассказывал, будто всегда знал, что его дочь, когда вырастет, обязательно станет кинозвездой. Он называл дочь Мэри Маргарет – словно давно забыл имя, которое дал сам, ослепнув от сияния ее славы, или потому, что это имя мелькало перед ним слишком часто и в слишком разных местах. Так часто, что убедил себя в том, будто новое имя дочери он выбрал сам.

Я только что вернулся из Сосалито, где проводил выходные вместе с Мариссой в единственном убежище, где мог скрыться от всего, что навалилось в последнее время, пока шла подготовка к защите Стэнли Рота. Последнее из мест, где на меня не пялилась публика и куда не проникали назойливые репортеры в отчаянном стремлении разузнать последние слухи. Или в надежде распустить новые сплетни.

Почти не обращая внимания на сказанное Джеком Уолшем, я разбирал вещи в номере, оплаченном заранее – вне зависимости от того, хотел я остановиться в нем или нет. Как вдруг услышал заданный Уолшу вопрос: если он так сильно любил свою дочь, то почему бросил ее, когда та была еще ребенком?

Бросив на кровать вешалки с одеждой, я придвинул стул и сел напротив телевизора.

– Я не бросал дочь, – настаивал Уолш. – И мое сердце разбилось в тот день, когда ее мать сказала, что больше не хочет жить со мной. Она заставила меня уйти. Наш брак не был удачным. Винить в этом я могу только себя. Но я не стремился к разводу. Я рос в неполной семье и не желал подобной участи для Мэри Маргарет.

Уолш выглядел неплохо для своего возраста. Он держался уверенно и, казалось, знал способ убеждать женщин. Он мог уговорить любую – возможно, не самую красивую, какой в свое время была его жена, и всегда действовал на собеседницу так, чтобы заставить ее думать по-своему. Но то, что сходило за шарм в разговоре с одинокой дамой средних лет, живущей где-нибудь в пригороде, совершенно не действовало на стильно одетую ведущую телешоу, твердо державшуюся темы передачи.

– Два года назад я брала интервью у Мэри Маргарет Флендерс. Она говорила, что отец бросил их с матерью, когда она была еще ребенком.

Ведущая назвала Уолша лжецом, однако, судя по реакции, он оказался лучше всего подготовленным именно к такому повороту. Выражение его лица не изменилось, и в глазах не отразилось ни одного нового чувства. Никакого негодования и, уж конечно, ничего напоминавшего реакцию оскорбленной добродетели. Джеку Уолшу никогда не выпадало счастья отстаивать репутацию или требовать достойного обращения. Жизнь, состоявшая из маленьких сцен двуличия, снова и снова убеждала его в том, что голую правду отлично заменяет утверждение, будто тебя неправильно поняли. Он встретил суровый взгляд ведущей, изобразив великодушие и всепрощение.

– И поговори вы еще раз, все равно не узнали бы причину, по которой я ушел. Вы же понимаете – то, что она узнала от матери… это не совсем правда. – Уолш замолчал, печально улыбаясь. – Уверен, ее мать понимала, что делала. Возможно, думала, будто это самый короткий путь к новой жизни. Вы знаете факты: через полгода она снова вышла замуж. Скорее всего этот мужчина оказался тем, о ком она давно мечтала: степенный, при хорошей работе. Он мог ей многое дать. Думаю, в ее глазах я выглядел мечтателем.

Покачав головой, Уолш дал зрителям понять, что относится к типу людей, которые при всех стараниях не могут усидеть на месте.

– Я стремился к чему-то большему, чем работа «с девяти до пяти», не важно, где именно. Думаю, в этом Мэри Маргарет здорово похожа на меня. Я с самого начала знал, что ей уготована великая судьба.

Он замолчал, сжав зубы. Взгляд Уолша стал суровым и даже беспощадным.

– Теперь все разрушено. Разрушено убийцей, который отнял у меня дочь. Я не позволю этому человеку остаться безнаказанным. – Уолш заговорил с вызовом: – Он надеется уйти от правосудия, рассчитывает ввести в заблуждение присяжных. Будет использовать свое богатство и влиятельных друзей. Пусть Джек Уолш не сделал в своей жизни ничего путного, но я заявляю, что добьюсь справедливости и убийца моей дочери не уйдет от наказания!

Я сидел в залитой солнечным светом комнате отеля, напряженно обхватив руками колени, и внимательно смотрел на беглого отца Мэриан Уолш, рассуждавшего о гневе и отмщении. Удивительно, как быстро он научился оборачивать любые вопросы себе на пользу. Этот человек обладал явным талантом общественного деятеля.

Упрямая ведущая, если не ошибаюсь, Арлен Баскомб, сделала осторожный жест, словно взывая к беспристрастности:

– Мистера Рота обвиняют в убийстве, но он еще не признан виновным. И он вправе рассчитывать на презумпцию невиновности.

– На какую презумпцию может рассчитывать Мэри Маргарет? На какую? Ну да, конечно… Я каждый день слышу про «права обвиняемого». А как насчет прав моей дочери? Разумеется, вы скажете: теперь поздно об этом говорить. Что, нет? – Этот вопрос Уолш задал без всякого сарказма. – Она мертва. А убийца до сих пор жив. Поэтому о ней все забыли и говорят только о нем: о праве на справедливый суд, о праве на презумпцию невиновности… Пусть он получит справедливый суд. – Последнюю фразу он сказал с явной издевкой: – Я хочу, чтобы прозвучали все имеющиеся свидетельства. Я хочу, чтобы все знали, что за человек Стэнли Рот. Напрасно она вышла за него.

Приготовившись задать вопрос, Баскомб терпеливо ждала своей очереди. Последние слова Уолша она восприняла с неподдельным удивлением.

– Итак, вы полагаете, что ей не следовало выходить замуж за Стэнли Рота? Но вне зависимости от вашего сегодняшнего мнения разве можно было предвидеть случившееся?

Уолш наградил ведущую скептическим взглядом.

– Скорее в то время вы не допускали возможность, что Стэнли Рот окажется человеком, способным убить свою жену, – настаивала ведущая.

– Рот не любил ее, – патетически возразил Уолш. – Он просто хотел обладать. Хотел управлять ее поступками. Собирался контролировать абсолютно все – в каких фильмах она будет сниматься, что делать, с кем видеться. – И насмешливо добавил: – Наконец, решать, на что она станет расходовать свои деньги. Поэтому он ее убил.

– Поэтому он ее убил? – с непроницаемым выражением повторила ведущая. – Убил потому, что хотел контролировать?

– Убил потому, что она не допускала такого обращения. Потому, что не хотела мириться с этим, и потому, что устала. Устала от такого обращения и избиений.

Вскочив на ноги, я уставился на экран. Рот рассказал, что лишь однажды ударил жену, но откуда Джек Уолш узнал о побоях? Вероятно, высказал догадку, родившуюся от предположения, что если Рот собирался убить жену, то вполне мог решиться на насилие. Впрочем, это не имело значения. Джек Уолш объявил свою догадку всему миру, а миру вряд ли потребуются доказательства – учитывая тяжесть главного обвинения в убийстве женщины, столь известной и любимой всеми, как Мэри Маргарет Флендерс.

– Мэри Маргарет хотела уйти от него, вот почему он ее убил. Она решила уйти, и Рот не смог этого пережить, – утверждал Джек Уолш. – От Стэнли Рота никто не уходил.