сны.

Довольно трудно было бояться его, когда он спал.

Мыш, мой здоровый серый пес, оторвал брюхо от пола кухни и притащился ко мне, девяносто кило молчаливого товарищества. Он вопрошающе взглянул на Моргана, а затем на меня.

— Сделай мне одолжение, — сказал я ему, — приглядывай за ним. И не давай ему наступать на больную ногу. Это может убить его.

Мыш ткнулся лбом мне в бедро, коротко хмыкнул, и улегся рядом с кроватью на пол, растянувшись во всю свою длину, и тут же опять заснул.

Я слегка прикрыл дверь и опустился в кресло возле камина, где я мог спокойно потереть виски и попробовать подумать.

Белый Совет чародеев был правительственным органом для всех практикующих магию в мире и состоял из наиболее могущественных оных. Быть членом Белого Совета все равно, что получить черный пояс в боевом искусстве — это значит, что ты можешь не только хорошо контролировать себя, но и имеешь реальные навыки, признанные другими чародеями. Совет отвечал за использование магии среди его членов в соответствии с семью Законами Магии.

Упаси бог бедного чародея, нарушившего хотя бы один из Законов. Совет посылает Стражей для свершения правосудия, которое обычно заключается в жестокой погоне, скорой поимке и быстрой казни — если нарушитель, конечно, не был убит во время сопротивления аресту.

Назовите меня сумасшедшим, но моя подозрительность подсунула мне мысль, что Морган снова пытается подставить меня перед Советом. Черт, однажды он уже пытался убить меня таким образом, несколько лет назад. Но простая логика опровергла эту идею. Если Морган на самом деле не имеет проблем с Советом, то и у меня они не возникнут за то, что я скрываю его от погони, которой не существует. Кроме того, его травмы говорили больше о его искренности, чем любое количество слов. Они не могут быть фальшивыми. Этим однако, обязанности Стражей не ограничивались. Они были солдатами и защитниками Белого Совета. В нашей недавней войне с вампирскими коллегиями львиная доля сражающихся была представлена Стражами, мужчинами и женщинами с даром быстрой и беспощадной боевой магии. Дьявол, да в большинстве сражений в центре битвы были такие воины, как Морган.

Я тоже участвовал в войне, но единственными чародеями, кто был счастлив сражаться со мной, были новобранцы. Те, кто был постарше, видели слишком много жизней, разбитых злоупотреблением магии, и этот опыт оставил глубокие отметины. За редким исключением, они не любили меня, они не доверяли мне, и вообще не хотели иметь дел со мной.

Что меня очень устраивало.

Несколько лет назад Совет пришел к пониманию того, что кто-то из своих снабжает информацией вампиров. Множество людей погибло из-за предателя, но он, или она, так и не был раскрыт. Учитывая то, как любит меня Совет и особенно Стражи, последующая паранойя не давала мне заскучать — особенно после того, как меня принудили присоединиться к Стражам, как часть ударной силы.

Так почему Морган здесь и ищет моей помощи?

Он на самом деле был в бегах.

До тех пор, пока я не получу больше информации, я вряд ли смогу кому-нибудь помочь. Я не мог спросить знакомых мне Стражей о Моргане, так как было бы очевидно, что я видел его, и это могло привлечь их внимание. И поскольку Совет охотился за Морганом, любой, кто помогал ему, автоматически становился соучастником преступления, подписывая себе приговор. Я не мог просить кого-либо помочь мне.

Кого-либо еще, подправил я себя. Я сделал выбор, позвонив Баттерсу — и откровенно, факт того, что он не принадлежал к миру сверхъестественного, мог позволить избежать множества неприятных последствий, связанных с его соучастием. Помимо этого он заслужил золотой кредит доверия Белого Совета в ночь, когда помог мне обезвредить семейный орден некромантов, который хотел превратить одного из своих в бога низшей лиги. Он спас жизни по крайней мере одного Стража, двух — если считать меня — и был в меньшей опасности, чем был бы любой, связанный с сообществом.

Я например.

Блин-тарарам, как же разрывается голова.

До тех пор, пока я не узнаю больше о том, что происходит, я действительно не смогу принять разумных действий — и не смогу задавать вопросы без опасения привлечь ненужное внимание. Суетливое погружение в расследование было бы ошибкой, что означало, что я должен ждать, пока не поговорю с Морганом.

Так что я растянулся в кресле, и начал фокусироваться на своем дыхании, пытаясь расслабиться, очистить свои мысли и прогнать головную боль. Это было так приятно, что я не двигался около шести часов, до того, как поздние сумерки не спустились на город.

Я не спал. Я медитировал. Вы должны поверить мне на слово.

Я очнулся, когда Мыш испустил низкий горловой рык, не похожий на тихий лай, но довольно короче и более внятный, чем просто ворчание. Я поднялся и пошел в спальню, где нашел Моргана проснувшимся.

Мыш стоял за кроватью, склонив широкую, тяжелую голову над грудью Моргана. Раненый лениво почесывал уши Мыша. Он бросил взгляд в сторону на меня и попытался сесть.

Мыш наклонил голову сильней и нежно толкнул Моргана опять в кровать.

Морган выдохнул с очевидной болью и произнес брюзжащим, сухим голосом.

— Видимо я должен соблюдать постельный режим.

— Да, — сказал я спокойно. — Тебя залатали не особо хорошо. Док сказал, что наступать на ногу будет плохой идеей.

Глаза Моргана сузились.

— Док?

— Расслабься. Это не пойдет в твою историю болезни. Я знаю этого парня.

Морган хмыкнул. Затем он облизнул потрескавшиеся губы и сказал.

— Есть что-нибудь попить?

Я принес ему немного холодной воды в бутылке с длинной соломинкой. Он хорошо знал, чем может обернуться жадное глотание, поэтому начал медленно потягивать воду из бутылки. Потом он глубоко вздохнул, и, сморщившись, будто по собственной воле засовывал руки в огонь, произнес:

— Спасибо.

— Ох, заткнись, — оборвал я его, содрогнувшись. — Никто из нас не хочет этого.

Может быть это мое воображение, но мне показалось, будто он слегка расслабился. Он кивнул и снова закрыл глаза.

— Не засыпай пока, — сказал я ему. — Я все еще должен измерить температуру. Если уснешь, это будет сделать довольно неудобно.

— Это точно, — сказал Морган, открывая глаза.

Я вышел из спальни и достал из шкафчика термометр старого образца с ртутью внутри. Когда я вернулся, Морган сказал.

— Ты не сдашь меня.

— Пока нет, — произнес я. — Я хочу услышать, что произошло.

Морган кивнул, приняв термометр, и сказал.