хорошо выглядим. Люди напуганы. Кристос строит свое влияние на этом.

Я остановился на своем пути и едва не блеванул на холодный каменный пол.

Эбенизер остановился, положив свою руку на мою и нахмурился от беспокойства.

— Что такое, мальчик?

— Сэр, — сказал я трясущимся голосом. — Когда Пибоди прибыл на остров…

— Да?

— Он был не один. С ним был кто-то еще. Кто-то, кого мы никогда не видели.

С долгую минуту мы ничего не говорили.

— Это только одно объяснение, Хосс, — сказал Эбенизер. — Это даже не вычисленная оценка. Это чистейшая догадка.

Хотя в его голосе не было убеждения. Эбенизер чувствовал тоже, что и я. Тяжелое внутреннее чувство внушило мне определенность — не абсолютную уверенность, а определенность — что я бы прав. Кроме того. Мы говорили шепотом в одном из отдаленных коридоров нашей чертовой цитадели. Если это вам не говорит вам, что с Белым Советом что- то серьезно не так, тогда я не знаю.

— Они внутри, — прошептал я.

Мой наставник серьезно взглянул мне в лицо.

— Именно поэтому они нанесли удар по ЛаФортиеру. Чтобы внедрить своего человека. — Я прислонился к стене и покачал головой. — Они выиграли.

— Они выиграли раунд, — сказал он. — Битва не закончена.

— Для Моргана закончена, — сказал я.

— Но не для тебя, — сказал он резко. — Морган думал, что спас твою жизнь ценой собственной. — Эбенизер сделал глубокий вздох. Затем сказал, очень тихо: — Хосс, ничего не кончено. Некоторые из нас собираются кое-что сделать.

Я решительно взглянул на него.

— Кое-что сделать?

— На данный момент немного. Несколько чародеев. Несколько ключевых союзников. Люди, которым мы можем доверять. Я единственный, кто знает всех участвующих в этом. Мы собираемся использовать это против врагов. Узнать больше о них. Определить их цели. Уничтожить их.

— Вышибить клин клином, да?

Эбенизер криво усмехнулся.

— Отрицая существование одного заговора, Лэнгтри вынужден будет отрицать существование другого.

— И приобретет двойной купон с иронией на обратной стороне, — сказал я. — Если Черный Совет узнает о нас, они будут прыгать от радости. Они разоблачат нас, назвав нас Черным Советом и продолжат действовать своим веселым способом.

— Уже нас? — Его глаза засверкали, и он кивнул. — И учитывая то, что мы собираемся делать, если Белый Совет узнает это, они назовут это подстрекательством к мятежу. Они казнят нас.

Видите, что я имел ввиду?

Прямо как Диснейлэнд.

Я подумал об этом минуту.

— Вы знаете — по всем показателям мы сами станем Черным Советом.

— Да.

— И чем мы тогда отличаемся?

— Чистыми сердцами и благими намерениями, — ответил он. — Наша сила станет силой десятерых.

Я громко фыркнул.

Эбенизер широко улыбнулся.

— Что ж, Хосс, у нас не будет больше выбора, как только бродить по весьма темным аллеям. И делать это в весьма сомнительной компании. Может, мы должны думать о себе как о… Сером Совете.

— Серый Совет, — сказал я.

Мы снова тронулись вперед, и спустя несколько минут я спросил его:

— Мир становится темнее и отвратительнее, даже в последние несколько лет. Вы думаете, мы что-нибудь сделаем, чтобы изменить ситуацию?

— Я думаю о том же самом, — сказал Эбенизер. — Единственной альтернативой этому будет стоять и смотреть, как все катится в ад. — Его голос сделался твердым. — Мы не собираемся этого делать.

— Черт возьми, конечно нет, — сказал я.

Мы прошли остаток пути до Чикаго вместе.

Мерфи подбросила меня до места штрафной стоянки моей тачки, и я по дороге посвятил ее почти во все, что произошло.

— Ты утаиваешь что-то от меня, — сказала она, когда я закончил.

— Кое-что, — сказал я. — Типа необходимость.

Она взглянула на меня, оторвавшись от дороги, и сказала:

— Хорошо.

Мои брови поползли вверх.

— И все?

— Ты начал вести дело с опасными людьми, Гарри, — сказала она тихо. — И эти люди доверяют тебе свои секреты. Я понимаю это.

— Спасибо, Мерф.

Она покачала головой.

— Не знаю, Гарри. Это значит, я ожидаю, что ты придешь ко мне, когда твое дело пересечется с моей профессиональной ответственностью. Я коп. Если ты обманешь меня, а я узнаю… — Она пожала плечами. — Не знаю, сможем ли мы такое когда-либо уладить.

— Ясно, — сказал я.

Она встряхнула головой.

— Мне никогда не было дело до Моргана. Но я не хотела, чтобы он так закончил свой путь.

Я минуту об этом думал, а затем сказал:

— Не знаю. Он умер, многое изменив. Он уничтожил предателя, собиравшегося убить сотни чародеев. Он не дал ему сбежать с Бог его знает сколькими секретами. — Я пожал плечами. — В последнее время погибло много Стражей. Морган умер не самой худшей смертью. — Я улыбнулся. — Кроме того. Если бы он остался еще ненадолго, ему возможно пришлось бы извиниться передо мной.

Это было бы ужасно.

— Он обладал мужеством, — признала Мерфи. — И требовал от тебя того же.

— Да, — сказал я.

— Ты пойдешь на его похороны?

— Никто не пойдет, — сказал я. — Официально, его тело нон грата. Но мы устраиваем своего рода поминки, позже, неофициально. Поговорим о нем и придем к выводу, что на самом деле он был параноидальным, раздражительным, высококлассным ублюдком.

Мерфи улыбнулась.

— Я знала парней вроде него. Они все же могут быть членом семьи. И начинаешь скучать, когда их нет.

Я сглотнул.