– Сейчас едем в «Летучий голландец», – сказал он Климу. – Там, правда, неприютно, солдаты все разгромили, ну да плевать… Одному по темноте ходить опасно, так что переночуешь у меня, а утром отправишься, куда тебе надо.
4
Клим проснулся от боли в спине – отлежал: спал на чехле контрабаса в ресторанном зале. Сквозь заколоченные витрины пробивалось солнце. Пыль, сломанная мебель, на полу – битые тарелки.
Рубен сбежал вниз по лестнице:
– Иди, тебя дон зовет.
Кабинет с серебряной звездой на двери тоже был разграблен. Дон Фернандо восседал на кресле с оторванной спинкой, перед ним стоял толстый китаец-военный.
– Переведи, чего ему надо, – велел дон Фернандо.
Клим выслушал гостя.
– Это Сю, бывший полковник на службе губернатора, – объяснил он. – У него под началом батальон экипированных и обученных солдат. У них есть оружие, но нет пайка. Сидят в отцепленных вагонах на Северном вокзале. В плен их не берут. Сю хочет продать и себя, и батальон. Его солдаты готовы служить за еду.
Фернандо поскреб заросший подбородок. Сю следил за ними беспокойным взглядом.
– Это ведь сила, – задумчиво сказал дон. – И с такой силой мы можем горы свернуть.
– У тебя есть деньги, чтобы содержать батальон солдат? – спросил Клим. – Прибыли от них никакой.
– Как знать, как знать… Но Большеухий не потерпит в городе такую силу, значит, будет война за территорию. Мы его можем потрепать, но выиграть, конечно, не выиграем. Вот что, сейчас едем к Большеухому и предложим ему сделку: он дает мне кредит на казино, а я ему организую охрану опиумных складов. После ареста Рябого у него с этим проблемы: не все командиры хотят, чтобы он был главой Зеленой банды. Умой рожу и поехали – будешь переводить.
– Дон, я…
– Не огорчай меня!
Все разместились в одной машине. Рубен сел за руль.
– Дом номер сорок на Рут-Валлон, – назвал адрес дон Фернандо.
Клим сделал безразличное лицо. Смотрел в окно на школьниц, на мороженщика с тележкой, на нищего солдата у дороги – в военной форме, с протянутой рукой. Жизнь кипит и, может, еще не кончится к обеду.
У пропускного пункта на Северной Сычуань-роуд стояла очередь из нескольких автомобилей. Улица была перегорожена мешками с песком. За ними мелькали каски американской морской пехоты.
Высокий горбоносый лейтенант проверял документы.
– Сидите тут, – сказал дон Фернандо, выбираясь из автомобиля.
Клим напряженно прислушивался к переговорам, но ничего не мог разобрать. Дон Фернандо улыбался, тыча в свои бумаги. Офицер вытянул шею, что-то сказал своим, и в ту же минуту к автомобилю подбежали несколько солдат:
– Всем выйти! Руки за голову!
Проклиная все на свете, Клим вылез наружу. Его поставили носом к стене, обыскали.
– Эге, какую птицу мы выловили! – сказал кто-то.
Клим вздрогнул и только через секунду догадался, что речь не о нем, а о полковнике Сю.
– Стоять, я сказал! Этот Сю, сэр, персона нон грата в Международном поселении. Он военный преступник, сэр, – послужной список, как у Чингисхана.
– Вы уверены, что это он?
– Офицер-волонтер опознал его, сэр.
Арестованных посадили в военный фургон, отвезли в центральный полицейский участок и заперли в переполненном изоляторе.
– Я – подданный Мексики! – кричал дон Фернандо и яростно тряс решетку. – Я обладаю правом экстерриториальности!
К двери подошел следователь – совсем мальчишка.
– Еще одно слово, и вас посадят в карцер, – произнес он с сильным русским акцентом.
5
Крутился вентилятор на столе, от движения воздуха колыхались жалюзи. Феликс покачивался на стуле, курил и слушал адвоката Олмана. Когда началась война и была объявлена чрезвычайная ситуация, ему и другим сотрудникам политотдела велели допрашивать арестованных. Рук не хватало, вызвали даже тех, кто был в отпуске.
Олман – чистенький, свежий – трогал подкрученные усы и вежливо объяснял, что мексиканский подданный Фернандо Хосе Бурбано не подлежит аресту.
– Ваш подопечный давно состоит на учете в полиции, – буркнул Феликс.
Олман придвинулся ближе, сложил ладони домиком:
– Дон Фернандо не делает ничего плохого по законам своей страны – казино в Мексике разрешены.
– Он бандит! – перебил Феликс.
– Нет-нет. Дон Фернандо всего лишь хочет вести бизнес. Не его вина, что в Шанхае это невозможно без участия покровителей. А если вы беспокоитесь из-за ничейных солдат, то проблема улажена. Ученый Ци Сеюань согласился принять их в свою армию. Завтра Северный вокзал будет очищен и поезда вновь начнут ходить. – Олман встал, показывая, что разговор окончен. – Всего хорошего. Надеюсь, сегодня мой клиент будет ужинать дома.
– Рогова сюда! – крикнул Феликс, когда Олман вышел из кабинета.
На Клима Рогова досье не было. Его привели – коротко остриженная башка, пальцы в чернилах после снятия отпечатков. Феликс долго смотрел на него в упор. Этого субъекта он помнил: во время сидения в Гензане тот каждый вечер устраивал карнавал у бараков. Рядом, в двух шагах, умирали в тифу мальчики-кадеты, а ему хоть бы хны. Феликс слушал гогот у костра – кулаки сжимались от ненависти.
– Выбор у тебя простой, – сказал он по-русски, – либо депортация вместе с полковником Сю, либо служба на благо полиции.
Рогов пытался вилять:
– Разве вы имеете право депортировать Сю из собственной страны? Он гражданин Китая…
– Имеем, имеем… – сказал Феликс. – А уж тебя, беспаспортного, мы вообще можем выслать в любой момент. Например, в Советскую Россию. Ты ведь белый офицер?
– Нет.
– Не ври. В любом случае, либо ты соглашаешься на нас работать, либо…
– Я отказываюсь.
– Замечательно, я сажаю тебя на пароход до Владивостока, а в сопроводиловке пишу, что ты каратель из отряда атамана Семенова.[52] И пусть ОГПУ с тобой разбирается.
Есть в полицейской работе своя доля удовольствия. Заглянешь в лицо мрази, которой все нипочем, которая готова служить и мексиканским бандитам, и китайским военным преступникам, заглянешь – и увидишь забавное недоуменьице: «Как так, граждане? Меня, такого хитроумного, и в угол загнали?»
Глава 42
