провинций. Лемуан за большие деньги пообещал собрать купленные по частям пулеметы и изготовить бомбы. Коробка «сардин» его работы взрывала до пятидесяти футов железнодорожного полотна; для мостов применялись «ананасы» – в банках по фунту; но самыми ценными были десятифунтовые «маринованные огурцы»: после них от коммунистических штабов и казарм оставались одни щепы.
Но связь с Лемуаном оказалась ужасной ошибкой.
Лемуан наблюдал за скачками из собственной ложи: он не был членом Бегового клуба и выкупил ее у разорившегося маклера. Завидев Иржи, он цыкнул на двух разряженных девиц, стоявших за его креслом:
– А ну, кукушки, брысь отсюда! Мне поговорить надо.
Девки надули губы и удалились.
– Ну что, готов товар? – спросил Иржи, стараясь не выдавать нетерпения.
Лемуан сплюнул жвачку в платок и сунул его в ридикюль одной из девиц.
– Ну… скоро будет готов…
– Месье, люди ждут товар, вы получили предоплату.
– А вы сегодня делали ставки? Я лично ставлю на Черного Грома. Низкорослая каналья всех обгонит – даю слово.
Если бы его слово хоть что-нибудь значило! Благородные чувства казались Лемуану проявлением слабости, и он беззастенчиво играл на них: иногда с пользой для себя, иногда – для забавы.
Иржи сузил глаза:
– Прекратите паясничать. У вас есть срок – до конца недели. Если я не получу товар, я сдам вас полиции.
– Не сдадите, – добродушно рассмеялся Лемуан. – У вас на руках беременная дама. Вы о ней подумали?
Иржи едва сдерживался, чтобы не ударить его по лицу.
– Послушайте, вы! Я отказываюсь участвовать в ваших махинациях с алкоголем, если вы до конца недели не сделаете то, что должны!
– Ой-ой, какие мы нежные! – проворчал Лемуан, когда Иржи направился к выходу. – Совсем шуток не понимаем. Будут вам «маринованные огурцы», будут…
Лемуан был инвалидом не только физически, но и морально.
2
Хью Уайер вызвал к себе Джонни Коллора и велел ему собираться в Гонконг:
– У местной полиции большой опыт в борьбе с наркоторговлей. Поедете перенимать.
Коллор вернулся в участок, спрятался за ширму; Феликс понял – лезть к нему не надо. Но Джонни сам его позвал.
– Слушай, брат… Я передал дело с оружием китайской полиции, а теперь меня на два месяца высылают из Шанхая. Наши, видать, в сговоре с контрабандистами.
Феликс не верил своим ушам. Уайер сам принял его рапорт, похвалил за бдительность, обещал повысить по службе. Он что, заодно с контрабандистами?
Вечером Феликса вызвал начальник участка.
– Сейчас многие ушли в отпуск, – сказал он, скучающе глядя в окно. – Так что мы вас временно переведем из детективов в охрану.
– Охрану чего?
– Тюрьмы. Там людей не хватает. Надо помогать.
Феликс не произнес ни слова – подавил в себе ярость. Начальник говорил о том, что это лишь временная мера, что без Коллора все равно нечем будет заняться. На прощание как кость бросил:
– Вы не беспокойтесь, Родионов, вам выпишут премиальные.
Каменные стены, гулкие коридоры, лязг решеток. Тысяча девятьсот китайских заключенных и десяток белых, ждущих депортации. Все были пристроены к делу: кто циновки плел, кто форму шил для полицейских. В одной из камер сидел резчик по дереву, уток-манков делал – не отличишь от настоящих. Охотники в очередь записывались, чтоб купить их. Начальник тюрьмы ласково обращался с мастером и каждую неделю присылал ему булку с кунжутом, но не говорил, что бумаги его давно затерялись. Мастер два года ждал суда.
Работа Феликса – гонять китайцев на пруд. Работа заключенных – стирать скатерти из ресторанов. Целый день проторчишь на холоде, задубеешь, а кому жаловаться? Хорошо еще, когда ветра нет и солнце припекает: можно хоть почитать.
Феликс покупал ворох русских газет, садился под дерево, клал револьвер на колени. Китайцы били вальками скатерти, звенели кандалами.
«Великий князь Николай Николаевич проел деньги, которые ему послали на подрывную работу против большевиков…» Начитаешься такой дряни – в глазах темнеет.
Феликс вырвал листок из блокнота, написал печатными буквами: «Жидовский коллектив! Если будете оскорблять императорскую фамилию, то не сносить вам головы». Подпись: «Мистер Белогвардейцев. Обратный адрес: 117 Рут дэ Зи Ка Вэй». Там размещались сто двадцать человек Союза военнослужащих – поди догадайся, кто писал.
Чтобы не тратиться на конверт и марку, Феликс велел рикше отнести листок в редакцию и сунуть в ящик для писем. Он толковый парнишка – все понимал.
Дело сделано, можно в тюрьму возвращаться. Не служба, а тоска. И завтра будет все то же самое, и послезавтра.
Скорее бы Коллор приехал.
3
Феликс сразу узнал китайчонка: сидя на корточках, тот мыл полы в тюремном коридоре. Зеленая рубаха – грязная, в пятнах крови – была разодрана до пупа. Феликс сделал знак охраннику:
– Иди перекуси, я его покараулю.
Китайчонок возил тряпкой по полу, стараясь повернуться к Феликсу спиной. Тот подошел, одной рукой поставил его на ноги – пацаненок был легкий, как пустой мешок.
– Помнишь меня?
Китайчонок пискнул. На роже у него был синяк размером с блюдце.
– Для чего Лемуан готовил оружие? – страшным шепотом спросил Феликс.
– Я не знать…
Он тряхнул его, швырнул об пол. Ведро с водой опрокинулось.
– Последний раз спрашиваю: для чего?
Китайчонок сидел в луже, вытирая разбитый нос рукавом.
– Для войны-ы-ы…
– С кем?
– Я не знать… Но скоро будет война. Очень сильная война.
Больше Феликс ничего не добился.
4
Вечером он позвал Умберто в свою комнату. Тот вошел, пошаркал ботинком по полу:
– У тебя песку – как на пляже. Ты хоть женщину найми, чтоб прибралась.
Но Феликсу было не до этого. Он ходил в клубах табачного дыма. Война, стало быть… Может, оно и к лучшему. Этому нас и учили.
Он передал Умберто слова китайчонка.
– С кем воевать-то будут?
Тот пожал плечом:
