— Ты не убивал, — успокоила мальчика Лейн.

— Надеюсь, но если все-таки я, то мы с тобой, Джонни Маком… и Лилли Мэй будем искать выход вместе, правда?

Лейн закусила губу, силясь удержать подступающие слезы.

— Конечно.

Лейн хотела поставить чашку с кофе на ночной столик, но тут заметила краем глаза в коридоре какое-то движение. Посмотрев через плечо Уилла, увидела Джонни Мака и Лилли Мэй, идущих к ее комнате. И сильно встревожилась.

— Что случилось, мама? — спросил Уилл. — У тебя такой странный взгляд.

Джонни Мак вошел в спальню и остановился всего в двух футах позади Уилла. Лилли Мэй с испуганным выражением лица стояла в дверном проеме.

Мальчик обернулся, поняв, что Лейн смотрит на кого-то позади него.

— В чем дело? — спросил он. — Что случилось?

— Звонила домработница мисс Эдит, — ответил Джонни Мак. — Даже не знаю, как сказать…

— Да говори же, черт возьми! — Лейн поставила чашку на ночной столик и взяла Уилла за дрожащие руки.

— Джеки Каммингс мертва. Полиция… то есть Бадди Лоулер говорит, что это похоже на самоубийство.

— Тетя Мэри Марта! — воскликнул Уилл.

— Она в больнице, — Джонни Мак подошел к мальчику и Лейн, встал позади них и обнял за плечи. — Мэри Марта каким-то образом нашла свои снотворные таблетки и приняла слишком большую дозу. Никто не знает, что произошло. Возможно, она проснулась, увидела тело Джеки и перепугалась.

— В каком она состоянии? — спросила Лейн.

— Миссис Расселл сказала, что была жива, когда ее увозила «скорая помощь.

— Я пойду в больницу. — Уилл вырвался и направился к двери.

Лилли Мэй преградила ему дорогу:

— Один не пойдешь. Подожди Лейн и Джонни Мака. Они отвезут тебя в больницу справиться о Мэри Марте.

Лейн и Лилли Мэй переглянулись. Что будет с Уиллом, если он узнает в больнице, что его любимая тетя умерла?

Джонни Мак терпеть не мог больничного духа, запаха лекарств и дезинфекции, смешанного с вонью отправлений организма. Не любил шумных медсестер и уборщиц, исполнявших свою работу механически, многие из них больше думали о том, что будут есть на обед, чем о пациентах. При виде старых, больных, беспомощных, двери в палаты которых зачастую бывали открытыми, позволяя видеть их состояние всем и каждому, у него все сжималось внутри. А печальные, жалкие лица, беззвучные слезы и скорбные рыдания родных, ждущих смерти, чтобы забрать тело мужа, жены, ребенка, отца или матери, расстраивали его.

Джонни Мак уже дважды бывал в этой больнице. Он был еще ребенком, когда скончалась Фейт Кэхилл после того, как ее пырнула ножом ревнивая жена любовника. Уайли привел его в кабинет неотложной помощи, и они стояли у койки Фейт. Она открыла глаза, посмотрела на сына и сказала: «Облапошивай других, малыш, пока тебя не облапошили». Это были ее последние слова. Ни на похоронах матери, ни после них Джонни Мак не проронил ни слезинки. Задолго до смерти Фейт он понял, что от слез проку мало.

Когда Уайли Питерс слег от многолетнего пьянства и вызванной постоянным курением эмфиземы, Джонни Мак просидел у его постели всю ночь. Он думал, что до сих пор никого не любил больше, чем этого человека. Неким странным образом он видел в Уайли замену отца. Видит Бог, старый пьяница был для него единственным родным человеком. Когда Уайли скончался, ему было восемнадцать лет. Похоронные расходы правительство взяло на себя, так как Уайли Питере был награжденным вьетнамским ветераном. Джонни Мак истратил накопленные сто долларов на цветы. Кроме купленных им на эти деньги красных роз, других цветов на похоронах не было. Всем, кроме скверного городского парня, было наплевать, что герой войны из Ноблз-Кроссинга лег в могилу неоплаканным, без доброго надгробного слова.

Дверцы лифта открылись, вернув Джонни Мака к настоящему. Он поспешил за Лейн, бросившейся вперед, чтобы не отставать от Уилла. Его сын был в смятении и всю дорогу до больницы боялся, что его тетя умерла.

Когда они подошли к палате номер триста десять, Уилл, не колеблясь, распахнул дверь и широким шагом вошел в тускло освещенное помещение. Шторы на окнах были задернуты, над кроватью неярко горела лампочка, освещавшая звонки и свистки, которыми при необходимости можно вызвать помощь. Аппарат для внутреннего вливания стоял, словно безмолвный часовой,. оберегающий тело пациентки. Сидевшая у кровати мисс Эдит держала вялую руку Мэри Марты. Позади Эдит стоял Бадди Лоулер, обхватив пальцами ее плечо. Джеймс Уэйр привалился к стене, скрестив руки на груди.

— Как тетя Мэри Марта? Она очнется? — спросил Уилл.

Эдит взглянула на мальчика и протянула свободную руку к нему:

— Иди сюда, дорогой.

Она выглядела усталой, глаза ее покраснели от слез. Но внешность ее была безупречной. Аккуратно причесанные волосы, безукоризненно наложенная косметика. Неужели эта женщина, не знавшая, выживет ли ее дочь, тратила время перед выходом из дома на то, чтобы подкрасить губы?

Джонни Мак полагал, что Эдит Грэхем способна почти на все, в том числе и на любовь к дочери, единственной оставшейся в живых из ее детей. Но может ли эта эгоистичная, сосредоточенная на себе женщина поставить чьи-то интересы выше собственных?

Он перевел взгляд с матери на дочь. Мэри Марта выглядела хрупкой, без кровинки в лице, рыжевато-белокурые волосы в беспорядке спадали на плечи. Она лежала совершенно неподвижно, лишь грудь вздымалась и опускалась от дыхания, но все же сохраняла свое особое впечатление нежной невинности.

Уилл подошел и опустился на колени возле Эдит, та тут же наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Уилл, милый мальчик, как ты узнал?

— Позвонила миссис Расселл, сообщила, что произошло.

— Сплошной кошмар, — сказала Эдит. — Эта отвратительная Джеки Каммингс покончила с собой прямо в комнате Мэри Марты. Моя бедная девочка проснулась и обнаружила ее мертвое тело, может быть, даже видела… Она не должна была просыпаться. Ей дали снотворную таблетку, и…

Джонни Мак не мог не заметить, как пальцы Бадди стиснули плечо Эдит, и та внезапно умолкла.

— Тетя Мэри Марта очнется? — повторил свой вопрос мальчик.

— Врачи промыли ей желудок, — ответил Бадди. —Думаю, все обойдется. — Он выпустил плечо Эдит, протянул руки и жестом предложил Уиллу подняться. — Твоя бабушка… то есть мисс Эдит, устала. Предложи ей сделать перерыв, выпить чашку кофе.

— Я не хочу покидать моего ребенка. — Эдит крепко сжала руку дочери.

— Я останусь здесь с ней, — сказал Бадди. — Вы очень устали и не способны ясно думать. Почему бы не пойти с Уиллом?

— Идемте, бабушка, — сказал Уилл. — Бадди прав, вам нужен перерыв. Вид у вас