пропали, сгинули, их унесла куда-то окатившая их шумная волна откровенной животной страсти.
— Займись со мной любовью, Дэмон, — с трудом вымолвила она неузнаваемым, хриплым голосом.
Дэмон перевел дух, его самообладание достигло критической точки. Он чувствовал, как она раскалена, как ее всю внизу пропитала влага. Теперь она готова. Не говоря ни слова, он, взяв ее за руки, вытянул их у нее за головой на теплых досках. Теперь он всем весом своего тела давил на нее, а Рамона, трепеща от того, что ее ждет впереди, чувствовала, как ее дрожащие ляжки касаются его твердых мускулистых бедер. Она слегка приподняла ягодицы.
Головка его орудия тыкалась, отыскивая вход в нее, а все ее тело мелко дрожало в мучительном ожидании. И вдруг он вонзил свой ствол глубоко-глубоко, а ее мышцы плотно сомкнулись вокруг него, радостно пропуская этого желанного оккупанта.
Прежняя ее жизнь не подготовила ее к тем ощущениям, которые теперь разрывали, раздирали ее тело. Бедра его заходили ходуном. Вытаскивая член, он с силой загонял его обратно, а она лишь сбивалась с дыхания, чувствуя, как нарастает накал страсти. Так это продолжалось долго, и время остановилось для них. С каждым новым толчком он все глубже проникал в нее, покуда, как ей показалось, не заполнил все ее тело и перед ней не возникла явная угроза разорваться, как пушечное ядро, на части. Она даже не отдавала себе отчета, что оставляет ногтями глубокие царапины у него на спине и плечах. Она изо всех сил прильнула к нему, мускулы ее здорового, крепкого тела сжимали его стальной хваткой, и от этого из глубины глотки у него вырывались глухие вопли, как у дикого животного, попавшего в западню. Дэмон чувствовал, что его критический заряд просится наружу. Сцепив зубы, он попытался сдержать его, вернуть обратно. Он весь напрягся, мускулы у него на теле рельефно выступили, а он погружался в нее с размаху вновь и вновь. Она стучала пятками по палубе, впивалась пальцами в его плечи в таком изнуряющем экстазе, которого прежде никогда не испытывала. Вдруг, резко подавшись вперед, она закричала, завизжала от удовольствия, и ее душераздирающие вопли, вероятно, услыхало само небо.
Глава 13
Выбегавший из канцелярии молодой стюард чуть не сбил с ног входящего туда Грега. Покраснев до корней волос, смущенный юнга отдал капитану честь. Грег, понимающе кивнув, уступил ему дорогу. Из-за своей конторки писарь крикнул с улыбкой:
— Эй, Джимми, хватит реверансов с капитаном, тащи поскорее пропуск доктору Фокс. Я, черт подери, чуть не забыл об этом, — процедил он сквозь зубы, складывая бумаги и с грохотом задвигая ящик. Он посмотрел на капитана и его поразило какое-то странное выражение у того на лице. — У нас здесь все в порядке, капитан. Вы тоже с нетерпением ожидаете вечеринку с коктейлями сегодня вечером?
Грег попытался улыбнуться, но строгое, несчастное выражение его лица не изменилось.
— Меня это мало волнует, — сухо заметил он. — Перейдем к делу.
Ему нужно сосредоточиться. Верити, разумеется, имеет полное право приглашать на судно своих дружков. Это его не касается. Он быстро просмотрел судовой журнал, требуя объяснения по поводу любого, малейшего происшествия на борту.
Как только Грег вышел, писарь схватил телефон, чтобы оповестить вахтенных о дурном настроении капитана. К тому времени, когда Грег появился в ходовой рубке, он уже отчитал одного из своих подчиненных за отсутствие белого воротничка. Но дурное настроение капитана не имело ничего общего ни с 'Александрией', ни с командой.
Сидя в своей каюте, Джоселин Александер явно нервничала. Дэмон пригласил ее пообедать, так как хотел ей представить какого-то важного человека. Под важным человеком он скорее всего понимал женщину. И хотя Джоселин было известно о нескольких любовных связях Дэмона, он никогда не изъявлял желания познакомить ни одну из своих любовниц с матерью. Значит, на сей раз дело серьезное. Может, все же рассказать сыну об отце? Когда она садилась на теплоход, то была решительно настроена на это. Джо Кинг опять взялся за старое, он, по существу, никогда не оставлял своих намерений, и Дэмон просто обязан быть во всеоружии. Но сейчас, когда он нашел женщину своей мечты, имеет ли она право вмешиваться, чтобы разбить его счастье? Нет, не имеет. По крайней мере пока. В конце концов, то, что произошло в ту ночь, случилось давным-давно…
Стояло жаркое лето, и большие французские окна были открыты настежь навстречу освежающему прохладному бризу. Наверху спала маленькая Верити Фокс: Джоселин тоже приготовилась ко сну. Наступила полночь, но Майкл все еще не возвращался. Наконец она услыхала шум мотора его автомобиля и облегченно вздохнула. Джоселин подошла к открытому окну, и увиденное заставило ее насторожиться. Обычно аккуратный, осторожный Майкл, качаясь из стороны в сторону, с трудом выбирался из-за руля. Справившись с этой задачей, он, едва держась на ногах, направился к дому. Он был пьян! Как это не похоже на него! Майкл так редко являлся домой в таком состоянии, что Джоселин даже и не думала на него сердиться. Когда он вошел в освещенную комнату, она пришла в ужас. Еще никогда Джоселин не видела его в такой ярости. Лицо его до неузнаваемости исказилось.
— Что случилось, Майкл? Ты пьян? — спросила она, делая шаг назад.
— Пьян! — взревел Майкл так громко, что от его вопля проснулась маленькая девочка наверху. Сбросив с себя одеяльце, она подошла к двери.
Джоселин отскочила от него, словно ужаленная.
— Потише, Майкл, ради Бога, — прошептала она, радуясь, что Дэмона нет дома: он уехал со своим классом на две недели. Дэмон преклонялся перед отцом. Не приведи Господь ему увидеть отца в таком ужасном виде!
— Потише, говоришь? — передразнил ее Майкл. Нерасчетливо подавшись вперед, он свалился на стол. Дорогая ваза венецианского стекла с грохотом упала и разбилась.
Наверху Верити открыла дверь. Ее внимание привлек звон разбитого стекла. Если она что-нибудь разбивала в доме, то мама очень на нее сердилась. Верити вышла на лестничную площадку. Если случилось что-нибудь, она сможет помочь.
— Майкл, что с тобой? — послышался голос тетушки Джоселин.
Значит, дядя Майк дома? Верити подошла к верхней площадке лестницы и остановилась. Через широко открытую дверь гостиной все было хорошо видно. Дядя Майк, покачиваясь, стоял возле стола, он был не похож на себя… какой-то странный. Что-то остановило девочку, и она решила не ходить в комнату. Тем более, что у дяди Майка такое страшное, перекошенное от злобы лицо.
Джоселин стояла, прислонившись спиной к секретеру, не зная, что предпринять. Ее муж, дико сверкая глазами, был явно не в себе.
— Майкл, что случилось, я спрашиваю тебя? — повторила она вопрос, чувствуя, как у нее от волнения пересохло в горле.
— Что случилось, говоришь? — зашипел в ответ Майкл. Зубы его ощерились, как у кусачей, рычащей собаки. Такая собака могла и наброситься. Сердце сильно колотилось у Джоселин в груди, она вся покрылась ледяным потом. — Что случилось, говоришь? — с издевкой повторил он. — Ничего. Просто моя жена спит с человеком, который пытается
