водопады и минеральные ванны в Суфриере, она только нацелилась ручкой на подъезд к вулкану с сероводородным источником, как вдруг раздался телефонный звонок. Это ее немало удивило. Она подняла трубку, надеясь в душе услыхать голос Грега, хотя здравый смысл подсказывал ей, что это наверняка мать, которой взбрело в голову немного посплетничать с дочерью. Но она ошиблась.
— Верити, ну как там дела?
— Это ты, Гордон? — Голос, донесшийся словно из далекого прошлого, подействовал на нее отрезвляюще, заставив вновь окунуться в реальность.
— Да, это я. — Последовала продолжительная пауза, потом Гордон тихо сказал: — Нам нужно увидеться, Верити. Это очень, очень важно. Какой ваш следующий порт захода?
— Ну… на Мартинике. Гордон, неужели ты отважишься прилететь сюда. Ради чего? Что случилось?
Гордон закашлялся.
— Это не телефонный разговор, Верити. Ты просто должна мне доверять, положиться на меня. Где мы встретимся на Мартинике?
Верити понятия не имела. Она там никогда прежде не бывала.
— Приезжай прямо на теплоход. Я договорюсь о пропуске для тебя. Посмотришь, какое это чудо. Настоящий дворец на воде.
Гордон с облегчением вздохнул.
— Отлично! Время захода?
Она, быстро заглянув в программу, сообщила ему все подробности. У нее вдруг заныло под ложечкой. От леденящей, жалящей, липкой неуверенности она задрожала всем телом.
— Гордон, что-то случилось, да? — настороженно спросила она, не зная, что предпочитает услыхать от него.
— Да, случилось. Абсолютно неожиданное, — признался Гордон.
— Это хорошо или плохо? — продолжала она против своей воли задавать вопросы, стараясь восстановить ровное дыхание.
— По-моему, хорошо, — поставил диагноз Гордон. — Вообще-то трудно сказать. Послушай, мне пора. Мне еще нужно сделать кучу дел. Прости меня, Верити, но больше я тебе ничего сказать не могу. Я понимаю, что ты теперь будешь сильно волноваться, переживать, но мне нужно быть осторожным.
Верити понимающе кивнула.
— Ты совершил что-то… неэтичное? — наконец медленно вымолвила она.
— Думаю, этого не отыщешь в клятве Гиппократа, — мрачно ответил он и повесил трубку. Верити рассеянно уставилась на трубку, которую все еще крепко сжимала в руке. Что же, черт подери, происходит?
Анс Шастане — пляж с серым песком, расположенный к северу от Суфриера. Он славился рифами, удобными для подводной охоты и ныряния. Из пляжного отеля — уютного гнездышка среди густых деревьев — вышел постоялец. Бросив кругом рассеянный взгляд, он сел на заднее сиденье роскошного черного 'ягуара'.
— Пристань, сэр? — вежливо осведомился шофер.
Джо Кинг, улыбнувшись, кивнул.
— Я встречаю теплоход.
Разъезжая по городу, Рамона с Дэмоном не заметили черный 'ягуар', который постоянно следовал за ними через две или три машины.
Дэмон, свернув к бухте Мариго, остановился и выключил мотор.
— Я знаю здесь одного человека, у которого есть яхта. Если хочешь, можем арендовать ее на целый день.
— Заманчивая идея, — воскликнула Рамона, хотя ее вдруг охватил какой-то безотчетный страх.
Старый приятель Дэмона отказался сопровождать их, мотивируя тем, что Дэмон — отличный яхтсмен и сумеет обойти опасные рифы. Что же здесь удивительного?
Через полчаса они уже вышли в море. Одни на борту.
На вершине небольшого холма Джон Кинг направил свой бинокль на яхту. На палубе стояла яркая блондинка. Какая красавица! Гораздо красивее, чем он представлял, ведь на трех фотографиях его давно забытой дочери, которые для него раздобыл частный сыщик, она выглядела далеко не такой привлекательной.
Он не отрывал от нее взгляда. Рамона, небрежным жестом сбросив с себя легкое желтое платьице, осталась в изящном белом купальнике. Он любовался ее стройной фигурой, длинными ногами. Они с Александером составляли великолепную пару.
Как приятно плыть по морской глади, когда ветер надувает паруса, а солнечные лучи обжигают лицо. Дэмон бросил якорь в первой попавшейся на пути скалистой безлюдной бухте и, теряя терпение, быстро подошел к Рамоне. Она и сама его ждала. Он долго любовался ею, глядя на нее с высоты своего роста. Она лежала на большом, похожем на полотенце, халате небесно-голубого цвета, который великолепно оттенял ее кремовую кожу. Ветер развевал ее прекрасные волосы цвета старинного золота, губы слегка приоткрылись словно в ожидании поцелуя.
— Наверное, мне никогда не привыкнуть к твоим глазам, — печально заметил он. — У них поразительный цвет, цвет молнии, сверкающей в летнюю грозу.
Рамона почувствовала сухость во рту.
— Давай укроемся от солнца, а то ты просто сгоришь, — предложила она.
Она быстро раскрыла красный зонт от солнца. Дэмон опустился возле нее на колени. Сердце Рамоны глухо забилось. Глаза у нее потемнели, стали похожи на расплавленный свинец. Ей стало трудно дышать. Медленно он наклонился над ней, не спуская взгляда с ее лица. Осторожно положил руку ей на живот. Его ладонь с расставленными пальцами тихонько поползла вверх, накрыв ее грудь под белой тканью. Она учащенно задышала, машинально выгибая спину, как кошка, которую ласково гладят по шерстке. Его прикосновение было таким чувственным, таким глубоко эротичным, что, казалось, она вот-вот громко закричит от удовольствия. Под ладонью Дэмон ощущал ее острый, набухший сосок, вдруг пробудившийся к жизни, а ее глаза в это мгновение искрились, отливая серебром.
С легким стоном наклонив голову, он впился в ее рот в безумном, горячем поцелуе. Одной рукой он придерживал ее за шею, а другой взялся за лямку лифчика и стащил ее с плеча, обнажив одну грудь. Оторвавшись от ее губ, он жадно припал к этому восхитительному холмику, который белел на фоне ее уже слегка загоревшего тела. Желание молотком стучало в нижней части его живота, и он стиснул зубы. Его губы миллиметр за миллиметром двигались по ее груди, и он остро реагировал на каждый ее вскрик удовольствия, на каждое прикосновение. Он сдернул и вторую лямку. Лежа на нагретой солнцем палубе, Рамона не могла выпростать руки — они оставались пленницами двух лямок. Она вся дрожала в предвкушении восторга, когда его губы мучили, терзали ее соски, дрожащую, ожидающую большего, млеющую плоть. Раздался продолжительный хриплый, животный вопль, и в смущении через несколько секунд она поняла, что это кричала она, Рамона. Дрожа как в лихорадке, она, ухватившись руками за эластичный пояс его шорт, спустила их, а Дэмон, ерзая всем телом, помогал ей. Под ними у него ничего не было, и она догадалась об этом только после того, как его мощное, длинное, твердое орудие уперлось ей в ляжку. Все внутри у нее напряглось в ожидании, она громко стонала — все тормоза, все запреты теперь
