– Расслабься, дорогая, – тихо посоветовала Джульетта. – Ночная Венеция это страна влюбленных. Неужели ты еще не поняла?
– Мы не влюбленные, – сердито прошипела Флейм, прекрасно понимая прабабушку и удивляясь, почему ей самой хочется держаться подальше от Риса Декстера. Краем глаза она заметила его улыбку и рассердилась еще больше. – И не будем ими никогда.
– Разве? – нараспев спросил Рис.
Флейм повернулась к нему и увидела в серых глазах такой интерес, что не удержалась и пнула его по голени под столом.
Он поморщился, но тут же поставил на стол локти, подпер лицо руками и нарочито задыхающимся голосом спросил:
– Ну скажи, скажи, мы будем любовниками?
Флейм уставилась на него, не зная, что делать. У него было такое дурацкое выражение лица. Он хлопал ресницами, и она вдруг почувствовала, что ее распирает от смеха. Да он… ненормальный! Совершенно ненормальный!
– Почему бы вам не выйти на воздух? – промурлыкала Джульетта. – Такой прекрасный вечер для прогулки.
– В этой стране не бросаются на малознакомых людей с такими вопросами, – резко бросила Рису Флейм, пытаясь взять себя в руки. – Впрочем, я начинаю привыкать к вашей невоспитанности. – Ее глаза метали молнии.
Рис с обожанием и восторгом смотрел на нее, и кожа Флейм горела под его взглядом. Она тоже была в синем – вечернее платье поблескивало в свете свечи. С высокой прической, она сама походила на свечу, которую оставалось лишь зажечь. Пламя по имени, она была пламенем и по характеру. Рис ничуть не сомневался в этом. Вот если бы он сумел убедить ее, что ей нужен его огонь!
– Думаю, нам пора идти, – сказала Флейм, пытаясь поймать взгляд Джульетты и дышать ровнее. Рис Декстер лишал ее способности владеть не только дыханием, но и телом – ее соски затвердели, и ей приходилось лишь надеяться, что под платьем этого не видно.
– Хорошая мысль, и куда мы отправимся? – спросил Рис, но, решив, что хватит озорства на этот вечер, не двигался.
Флейм подалась к нему и сквозь зубы прошептала:
– Желаете еще пинка?
Рис подчеркнуто близко наклонился к ней и, скривив рот, прошептал:
– Уж не хотите ли сказать, что только вы умеете пинаться, дорогая?
Флейм почувствовала себя совершенно беспомощной, встретившись с его взглядом и буквально потонув в нем. Ей казалось, она плавает в свинцовом море, покрытом опасной и волнующей рябью, ох какой волнующей! Сердце билось с невероятной частотой, глубоко внутри как будто что-то распускалось. Быстро оттолкнув стул, Флейм поднялась. Глядя в смеющееся лицо Риса, она с досадой покачала головой. Вынести все это было выше ее сил. Она понимала это, и он тоже понимал, черт бы его побрал!
– До свидания, мистер Декстер, – проговорила Флейм, отходя от стола и беря прабабушку под руку. Голова ее кружилась. Он совершенно невозможный! Грубый! Ах, как она сердилась на себя за поднявшиеся соски, за подгибающиеся колени!..
Рис с улыбкой смотрел им вслед. Он действительно разозлил ее сегодня вечером. Но ничего, ему не занимать терпения. Ее сопротивление надо снимать слой за слоем, нужно уподобиться Микеланджело и работать с ней, как с мрамором. Очень скоро он получит то, что хочет. «Обнаженную» – в своей постели. Рис улыбнулся. Но очень нежно, а не волчьей мужской ухмылкой.
Джастин услышал звон колоколов издали, еще не подъехав к церкви. Была третья суббота мая. Йоркский воздух полнился жужжанием пчел, пением птиц и звоном колоколов. Но красота весенней природы не облегчала боль в груди. Он понимал, смешно, ведь он не влюбился во Флик, да и кто мог влюбиться в это толстое недоразумение? Проезжая по узким деревенским улочкам, Джастин не в первый раз спрашивал себя: зачем ему все это было нужно?
Когда Джастин подкатил ко входу в церковь, из черного лимузина выпархивали подружки невесты, очень милые, в пене розовых кружев. Он нервно проверил бутоньерку в петлице серого пиджака, кивнул шаферу у входа, который весело спросил:
– С чьей стороны, сэр? Жениха или невесты?
Джастин, сознавая иронию ситуации, сказал:
– Я друг обоих.
Он сел в заднем ряду и поежился. Как бы ни было жарко снаружи, толстые каменные стены старинной английской церкви не пускали тепло внутрь. Рядом с ним полная дама в светло-сиреневом вынула кружевной носовой платок, приготовившись как следует поплакать. Дети носились по проходу, а за ними гонялись родители. У алтаря стояли букеты роз, гвоздик, орхидей. Влетевшая с улицы оса вызвала переполох на первых скамьях. Викарий во всем белом ждал перед алтарем. Джастин чувствовал себя странно онемевшим и слегка удивленным. Он будто спал и видел все происходящее как во сне или в дурном фильме. Джордж стоял рядом с парнем, другом жениха. Элегантная стрижка, дорогой синий костюм; интересно, во сколько его наряд обошелся Флик?.. Орган заиграл свадебный марш.
Но вдруг все смолкло: Джастин увидел Флик.
Она была с головы до пят в белом, под фатой блестели темные волосы. Флик прошла мимо него той странной походкой, которой обычно невесты приближаются к алтарю. Джастин почувствовал головокружение. Это он должен был стоять там и смотреть, как она идет к нему. Но ей навстречу шагнул Джордж, что ж, плевать! Джастину захотелось оказаться не здесь, а в любом другом месте, лишь бы подальше отсюда. Он попал в ловушку. Ловушку собственной мазохистской натуры. Зачем он пришел, что он делает среди этих незнакомых людей? С трудом поборов страстное желание вскочить и убежать, он продолжал вести себя как хорошо воспитанный мальчик. Сидел, если все остальные сидели. Пел, если все пели. Склонял голову вместе со всеми. Как все – слушал в тишине вопросы викария, нет ли у венчающихся причин, по которым их брак не может состояться. Он не слышал голоса Флик уже месяц, а когда она клялась в верности мужу, словно холодная волна окатила его, и он задрожал. Громкое шотландское рокотание Джорджа перевернуло все внутри у Джастина.
Когда новая чета – мистер и миссис Кэмпбел-Бин – шли по проходу, Джастин отвел глаза в надежде, что они его не заметят. На улице он ухитрился не столкнуться со счастливой парой. Молодожены фотографировались, как полагается, а он бегом помчался к машине, сел в нее, глубоко вздохнул и опустил голову на руль. Ему показалось, что он участвовал в изнурительном марафоне…
Подняв глаза, он увидел молодых в арочной двери церкви. Флик прильнула к мужу, а тот смотрел на нее сверху вниз, и его большая глупая физиономия расплылась, как у кота над сметаной.
Джастин включил зажигание и рванул с места. Из-под колес полетел гравий.
В тот самый момент, когда самолет с Флик и Джорджем на борту взмыл в небо с манчестерского аэродрома, унося молодую пару на медовый месяц в Грецию, Джастин вернулся в Равенскрофт. Он принял душ, переоделся, съел сандвич и стал наблюдать за заходом солнца над собственными землями. Он казался спокойным. Потом сел за бюро и вынул настольный календарь. Первая суббота июня отмечена кружком. Соревнования по гребле в Хенли. Ректор Уэдхэм позвонил ему неделю назад и спросил, не согласится ли Джастин по старой памяти пополнить их восьмерку, поскольку один студент уехал на лето в Японию. Джастин радостно согласился – почему бы не потренироваться и не провести хорошо время со старыми друзьями? И с Джорджем, конечно. С Джорджем, который вернется из
