не сказал своей Джеруше о том, как велика его любовь. Как-то раз на исходе лета Джеруша отправилась на прогулку; извилистая тропа, вьющаяся между лесными деревьями, привела ее в заветный уголок, который она особенно любила. То был склон на берегу реки Зон, а река эта была южной границей владений отца Джеруши.
Порою, приходя на берег реки по утрам, Джеруша видела, как местные женщины стирают свою одежду, а потом раскладывают ее на скалах, под горячими лучами солнца. Но девушка предпочитала одиночество, поэтому обычно приходила к реке позднее, в разгаре дня. Так она поступила и в тот раз, но, хотя солнце уже стояло в зените, сквозь переплетения веток Джеруша увидела, что у кромки воды кто-то сидит. Это была не деревенская женщина. То был мужчина или некто, подобный мужчине. Он неотрывно смотрел на собственное отражение в речной глади. Я сказал, что незнакомец, был подобен мужчине, ибо, хотя очертания его фигуры, несомненно, были мужскими, в ярком солнечном свете тело его чудесно сияло. То оно казалось серебристым, то мгновение спустя темнело.
Князь Лорент, так звали отца Джеруши, приучил ее не бояться никого и ничего. Он был разумным человеком, не верил в дьявола и столь сурово наказывал каждого, кто дерзнул совершить злодеяние на его землях, что даже самые отпетые преступники больше не решались нарушать границы его владений. Он не только воспитал в дочери отвагу, но и объяснил ей, что на свете встречается множество диковинных вещей, о которых не упоминается в ее школьных учебниках, впрочем, отец Джеруши утверждал, что все чудеса, как бы они ни поражали воображение, можно объяснить с точки зрения, здравого смысла и придет время, когда наука сумеет сделать это.
Поэтому, увидев незнакомца, Джеруша не убежала прочь, но подошла к воде и поздоровалась с ним. Мужчина, услышав ее голос, отвел взгляд от своего отражения. На голове его не было ни единого волоса, ни бровей, ни ресниц, однако, несмотря на это, в его облике была какая-то жутковатая красота, пробудившая в душе девушки чувства, до той поры ей неведомые. Незнакомец, устремил на нее взор своих сверкающих глаз, улыбнулся, но не произнес ни слова.
— Кто ты? — спросила Джеруша.
— У меня нет имени.
— Имя есть у всех, — возразила девушка.
— А у меня нет. Клянусь, это так, — сказал незнакомец.
— Значит, тебя не крестили? — удивилась Джеруша.
— Я не помню этого, — ответил он. — А тебя крестили?
— Да. Разумеется.
— В реке?
— Нет. В церкви. Так хотела моя мать. Она уже умерла.
— Крещение в церкви нельзя назвать истинным, — заявил незнакомец. — Ты должна вместе со мной войти в реку. Я дам тебе новое имя.
— Но мне нравится имя, которое я ношу.
— Как же тебя зовут?
— Джеруша.
— Хорошо, Джеруша. Войди же в воду вместе со мной.
С этими словам он встал, и, взглянув на его чресла, Джеруша увидела, что из того места, где у мужчин находится член, у познакомила бьет струя воды, чрезвычайно плотная на вид, искрящаяся и переливающаяся в лучах солнца...
До этого момента Рэйчел внимала рассказчику, затаив дыхание, благодаря магии его слов она словно воочию видела яркий солнечный день и юную девушку на речном берегу. Но теперь она слегка приподнялась на кровати и устремила взгляд на темный силуэт на пороге. Что за историю он собирается ей поведать? Похоже, это отнюдь не сказка.
Смущение Рэйчел не ускользнуло от Галили.
— Тебе не о чем волноваться, — сказал он. — Мой рассказ не оскорбит твоей стыдливости.
— Ты в этом уверен?
— А почему ты спрашиваешь? Или предпочитаешь услышать что-нибудь непристойное?
— Нет, я просто хочу быть готова ко всему.
— Не бойся...
— Ничего я не боюсь...
— Войди в воду, — больше не обращая на нее внимания, продолжал он.
Рэйчел поняла, что он продолжает свою историю, и затихла.
— Что это? — спросила Джеруша, указывая на чресла незнакомца.
— У тебя нет братьев?
— Они ушли на войну, — пояснила Джеруша. — Мы ждем их домой, но всякий раз, когда я спрашиваю отца, скоро ли они вернутся, он целует меня и просит быть терпеливой.
— И что же ты об этом думаешь?
— Я думаю, что они, должно быть, мертвы, — призналась Джеруша.
Незнакомец рассмеялся.
— Я хотел спросить, что ты думаешь вот об этом, — и он указал на струю, бьющую из его тела. — Как это тебе нравится?
Джеруша пожала плечами. Струя не произвела на нее сильного впечатления, но она не считала возможным в этом признаться.
— Вежливая девушка, — улыбнулась Рэйчел.
— А ты в подобных обстоятельствах не была бы вежлива? — осведомился Галили.
— Пожалуй, была бы. Я тоже не люблю говорить мужчинам правду.
— И в чем же она состоит, твоя правда?
— В том, что сокровище того или иного мужчины не так привлекательно, как...
— Как тебе хотелось бы?
Рэйчел промолчала.
— Ты имела в виду что-то другое, не так ли? — спросил он.
Рэйчел опять не ответила.
— Прошу тебя, — настаивал Галили. — Скажи то, что ты хотела сказать.
— Сначала я хочу увидеть твое лицо.
Воцарилась тишина, ни один из них не двигался и не произносил ни звука. Наконец Галили вздохнул, словно выражая свою покорность, и сделал шаг по направлению к кровати. Лунный блик упал ему на лицо, но свет этот был так слаб, что Рэйчел сумела составить лишь самое приблизительное представление о его внешности. Кожа Галили была шоколадно- коричневой, а щеки поросли щетиной, еще более темной, чем его кожа. Голова же была выбрита наголо. Глаз ночного гостя Рэйчел не удалось рассмотреть, лунный свет не проникал в его глубокие глазницы. Рот, похоже, был красивым, скулы высоки и хорошо очерчены, Рэйчел показалось, что лоб его пересекает шрам, но она не была уверена.
Что до его одежды, то она состояла из грязной белой футболки, слишком широких
