В глубине души она не сомневалась, что именно ее пуля убила Мейсона. Однако позже при осмотре тела было установлено, что Мейсона поразили несколько пуль, и выяснить, чья пуля оказалась фатальной, не представлялось возможным.

Мэтт легонько прикоснулся губами к ее губам, и Саманта сразу вспомнила, что произошло в последующие после перестрелки на дороге дни. Мэтт настаивал на исполнении некоторых формальностей, и она с радостью с ним согласилась. В результате теперь в постели лежал и держал ее за руку не просто Мэтт Стрейт, а ее законный муж Мэтт Стрейт.

День их свадьбы, несмотря на слабость, которую она тогда еще чувствовала, остался в ее памяти как самое драгоценное воспоминание.

На небе ярко сияло солнце, и лица присутствующих овевал теплый ветер, когда Саманта нетвердой походкой направлялась к алтарю небольшой церкви, не относившейся ни к какой определенной конфессии. У алтаря ее поджидал лучившийся от довольства священник, не имевший в Уинстоне постоянного прихода, но время от времени наведывавшийся сюда для чтения проповедей и исполнения такого рода обрядов. Саманте было трудно ходить, но она всячески это отрицала. Так что прогулка до алтаря далась ей столь же непросто, сколь и выбор подвенечного платья, хотя и эту проблему в конце концов удалось разрешить. Она остановилась на простом белом платье с длинным шлейфом, волочившимся по полу. К счастью, рядом с ней почти все время находилась Дженни, помогавшая ей во всем, ибо имело место так называемое двойное бракосочетание — церемония вполне уместная для близнецов, которым просто на роду написано держаться друг друга до конца своих дней.

Она вспомнила, что Дженни и Рэндольф шли по проходу к алтарю следом за ней и дядей Шоном, который заботливо поддерживал ее за локоть, хотя сам был еще довольно слаб после ранения. Уже у алтаря он передал ее жениху. Помнится, в этот момент она подмигнула Тоби, у которого от полноты чувств глаза были, что называется, на мокром месте. Рядом с Тоби среди приглашенных стояли Хелен и Джим, держа друг друга за руки. Мэтт ждал ее у алтаря рядом с Такером, но она видела одного только Мэтта.

Отныне имя Саманты звучало как Саманта Стрейт, Дженни же стала прозываться Дженни Конрой, поскольку Такер с благословения невесты сохранил фамилию матери. Дженни полагала, что так будет лучше для всех. Что же касается последствий криминальных деяний Такера…

Саманта позже узнала, что Тоби отсутствовал в тот день не просто так. Он ездил с визитом к человеку по имени Хорас Уэллс, который, равно как и он сам, хорошо знал в прошлом Джереми Стрейта. Нынче этот джентльмен занимал пост окружного судьи, и ему-то Тоби подал петицию с прошением о снисхождении по отношению к Такеру. Помимо петиции, окружной судья получил письменное заявление заслуженного агента конторы Пинкертона Шона Макгилла, в котором последний сообщал о Сотрудничестве Такера с органами следствия, а также о его роли в нейтрализации своих бывших подельников Мейсона Лайта и Регги Ларкса. Не была им забыта и добровольная сдача Такера властям после завершения схватки на дороге. В свете всего этого Такер получил очень маленький срок.

Таким образом, завершение этого дела устроило все заинтересованные стороны.

Что же касается самой Саманты, то она решила, что ей еще слишком рано определяться с выбором дальнейшего жизненного пути. Во-первых, она еще полностью не поправилась, а во-вторых, пребывала в неуверенности относительно того, стоит ли ей, отныне Саманте Стрейт, стремиться к карьере агента бюро Пинкертона, каковое намерение, кстати сказать, привело ее в Уинстон, и продолжать действовать в этом направлении. Она тем более не торопилась с принятием окончательного решения, поскольку в данное время все ее интересы, помыслы и чувства были сосредоточены на другом предмете.

Саманта приоткрыла губы навстречу губам Мэтга, который нежно поцеловал ее. Затем Мэтт чуточку отстранился и обнял ее за плечи. Саманта вздохнула и подумала, что каким бы ни было ее решение, покойный отец все равно бы его одобрил, ибо в результате своей миссии в Уинстоне она вышла замуж за любимого человека. Она не сомневалась в одобрении отца, поскольку была уверена, что Мэтт бы ему понравился.

Тут ей неожиданно пришло в голову, что Такер тоже понравился бы ее папочке. Прежде всего потому что тот во имя истинной любви произвел кардинальную переоценку своих жизненных принципов и сознательно отказался от уголовщины. В том, что отцу понравилась бы самоотверженная Дженни, согласившаяся ждать возвращения Такера из заключения, можно было даже не сомневаться.

Шепот Мэтта прервал ход ее мыслей. Она повернулась к нему и всмотрелась в его светлые глаза. Саманта знала, что никогда не устанет слушать произнесенные им три заветные слова: «Я люблю тебя».

Когда Саманту стало клонить ко сну, Мэтт привлек ее к себе, обнял и задумался. Он хорошо помнил пронзивший его страх, когда по-настоящему осознал, что может ее потерять, поскольку жизнь ее была в опасности. Каким же он был болваном, когда думал, хотя и очень недолго, что ему хватит душевных сил позволить ей идти своей дорогой и существовать без нее.

Мэтт снова наклонился к ней и легонько поцеловал в губы, не усомнившись ни на секунду, что их вкус никогда не надоест ему. Сейчас он понял, что был совершенно прав и в то же время совсем не прав, когда мысленно давал ей оценку в день их первой встречи. Он мгновенно почувствовал возникшее между ними притяжение, но при этом отдавал себе отчет в том, что она будет «твердым орешком». Таковым она и оказалась. Но в то время он еще не понимал, что все связанные с ней проблемы и трудности сторицей окупятся в дальнейшем.

Кроме того, Мэтт знал, что, несмотря на имевшее место в начале отношений взаимное недопонимание, а также перепалки и стычки, время от времени происходившие между ними, он обрел в ее лице истинную любовь и страсть, которые будут сопровождать его до конца дней.

Что касается Такера, то его младший брат сумел поставить точку на своем прошлом. В настоящее время Мэтт договаривался с адвокатами относительно того, чтобы сделать его совладельцем ранчо, мотивируя это тем, что отец обязательно включил бы младшего сына в завещание, если бы не считал его умершим. Так что когда брат вернется из заключения, в его распоряжении окажется хороший участок земли и он начнет новую жизнь.

Хотя Такер, возможно, будет это отрицать, но Мэтт давно понял, что они с братом пришли к полному взаимопониманию и даже понравились друг другу. Мэтт понимал, что его брат в долгу перед Дженни, поскольку именно благодаря ей он стал совсем другим человеком. Впрочем, Такер и сам это осознавал и чувствовал себя счастливчиком, заполучив ее.

Мэтт посмотрел на Саманту и легким движением руки убрал упавшие ей на лоб локоны. Скоро она окончательно поправится и силы вернутся к ней. Мэтт знал, что сколь бы ни было развито у нее чувство противоречия и какой бы упрямой она ни была, ему исключительно повезло с этой женщиной, рискнувшей собственной жизнью ради его спасения.

Эта мысль в очередной раз заставила его поежиться. Вслушиваясь в ровное размеренное дыхание жены, Мэтт подумал, что сделает все, чтобы она больше никогда не столкнулась с подобным риском. Саманта, правда, еще об этом не знала, но Мэтт уже решил, что опасные для жизни стычки с преступниками и сидение в салунах на коленях у подозрительных субъектов с целью выманить у них признание в противоправных действиях — это не для нее. Отныне путь в агенты Пинкертона ей заказан. Ну а если ей захочется пофлиртовать — пусть флиртует с ним.

Они сейчас в самом начале большого путешествия под называнием «годы любви», но даже большое путешествие начинается с маленького шага.

Услышав, как Саманта прошептала во сне его имя, Мэтт понял, что этот шаг сделан.

— Ну и когда ты ей об этом скажешь?

В тот час, когда улицы Уинстона купались в ярком солнечном свете, Шон сидел лицом к Тоби на скамейке у ворот принадлежавшей старику конюшни. Выслушав вопрос, Шон сосредоточенно свел на переносице брови. Бытовало мнение, что ему до сих пор неможется из-за раны, хотя сам он считал ее практически зажившей. Не так давно Шон осознал, что не торопится возвращаться на работу и