Дерек еще крепче сжал руку Эммалины и, не обращая внимания на ее протесты, решительно потащил незваную гостью к выходу. Едва дверь за ними захлопнулась, и они оказались в коридоре, Эммалина резким движением высвободила руку. В следующее мгновение она приникла к нему всем своим стройным телом, обвила руками шею и, поймав ртом его губы, жадно впилась в них поцелуем. Дерек почувствовал такую знакомую дрожь ее тела и резко сбросил обнимавшие его руки.
— Ты напрасно тратишь время, Эммалина. Я уже как-то говорил тебе об этом.
— Нет, ты не это имел в виду, я знаю. И сейчас ты так не думаешь. Ты же любишь меня! Ты всегда будешь любить меня!
— Я тебя никогда не любил.
— Ты лжешь! Ты любил меня! Ты сам мне это говорил!
— Тогда я был глупым юнцом и не знал, что на самом деле означает это слово.
— Ради меня ты даже убил человека!
Слова Эммалины гулким эхом разнеслись по пустынному коридору. Дерек вдруг снова увидел в ее глазах вспышку того же самого возбуждения, той же самой веселости, что и тогда, когда, весь избитый и окровавленный, стоял над трупом матроса.
Сердце его превратилось в камень.
— Ты знаешь, что не сможешь забыть меня. Ты любишь меня, Дерек!
— Послушай, Эммалина, — бесстрастно глядя ей в Лицо, негромко проговорил Дерек. — Постарайся понять то, что я тебе сейчас скажу. Я никогда не любил тебя. Меня обуяла животная страсть, и больше ничего. Пойми это.
— Любовь и страсть — это одно и то же!
— Нет, это не одно и то же, Эммалина. Любовь не имеет ничего общего с беспечным легкомыслием, которое владело мной в те годы.
— Нет… нет! Тогда ты любил меня! И любишь теперь. — Эммалина попыталась снова обнять его, но Дерек твердой рукой остановил ее:
— Называй это, как хочешь, Эммалина, но чувства, которые я тогда испытывал к тебе, давно умерли. Их не оживить, поверь. У тебя благополучная жизнь. Возвращайся к ней и наслаждайся.
— А, ты злишься, потому что я вышла замуж за Роберта, верно? — Эммалина широко раскрыла глаза. — Но, Дерек, что я тогда могла сделать? Тебя посадили в тюрьму, и вскоре после этого убили моего отца. Я осталась совсем одна! Роберт был богат, он хотел заботиться обо мне. Но он такой старый, Дерек! Ему осталось уже немного. А когда он умрет, весь мир будет наш!
— Этого не будет.
— Будет, милый, если мы просто…
Наверху раздались чьи-то шаги, и Дерек посмотрел в сторону трапа. В коридор спускались Каттер и Хаскелл. Он кивнул, отвечая на их вопросительные взгляды. Они встали за спиной Эммалины, и тогда он резким движением руки прервал ее.
— Иди домой, Эммалина. Возвращайся к своему мужу.
Лицо женщины вспыхнуло.
— Ага, понятно! Это все та потаскуха, с которой ты спишь! Ты нашел себе девку и решил, что сможешь меня забыть! Вот тут ты здорово ошибся, дорогой! Она никогда не сможет дать тебе того, что могу дать я! Я могу наполнить твою жизнь такой страстью, что ты забудешь обо всем на свете. И ты знаешь, что я способна это сделать! Просто вспомни, вспомни, Дерек…
— Тебе давно пора домой, Эммалина.
Когда по знаку капитана моряки взяли Эммалину под руки, она ахнула и, не веря, взглянула на Дерека. Рядом вдруг скрипнула открывающаяся дверь, Эммалина резко обернулась и вскрикнула при виде появившейся на пороге каюты Одри.
— Боже, да их у тебя две?! — Глаза Эммалины полыхнули яростью. — Подлец!
Дерек не счел нужным отвечать.
Эммалина хранила молчание, пока Каттер и Хаскелл не довели ее до первых ступеней трапа. Здесь она обернулась и угрожающе проговорила:
— Ты еще вернешься ко мне, Дерек. Вернешься и будешь валяться у меня в ногах. И тогда, мой дорогой… тогда мы поквитаемся.
Когда Эммалина, наконец, исчезла из виду, Дерек облегченно вздохнул, повернулся, чтобы вернуться в каюту, и вдруг резко остановился, натолкнувшись на обвиняющий взгляд Одри.
— А ну, пошла отсюда! — взбешенно рявкнул он. Дверь в каюту Одри громко хлопнула, и только тогда он взялся за ручку своей двери.
Оказавшись на палубе, Эммалина попыталась вырваться из рук державших ее моряков, но безуспешно. Она прожгла их полным ненависти взглядом.
— Я больше не нуждаюсь в вашей помощи!
— Извините, мэм, — улыбнулся более высокий моряк с волосами песочного цвета. — Капитан хочет, чтобы мы сопроводили вас до пристани.
Глаза Эммалины метнули зеленые молнии.
— Я же сказала вам, что не…
Она не договорила, потому что просто онемела от злости, когда ее приподняли за локти и очень аккуратно снесли по трапу на пристань. Моряки отпустили ее, вежливо кивнули и отправились обратно на корабль. Злобный крик, брошенный им в спины, эхом прокатился по пустынной в этот ранний час пристани:
— Тупые мужланы! Сегодня ваш капитан сделал роковую ошибку, о которой будет жалеть всю жизнь! Придет день, когда он на коленях будет просить меня вернуться! Тогда и вы, и он поплатитесь за то, что так обошлись со мной. А те две потаскухи, с которыми он спит… — Голос Эммалины сорвался: — Желаю насладиться их прелестями! Вы все стоите друг друга!
Кипя от злости, она обернулась к подошедшему к ней Куако и завизжала ему в лицо:
— Старый кретин! Где тебя черти носили, болван, когда ты был мне нужен! Помоги сесть в экипаж! Дома, будь, уверен, я скажу масса, что ты слишком стар и ни на что уже не способен. Что ты тогда будешь делать, а?
Не ожидая ответа, Эммалина оттолкнула протянутую руку старого раба, и сама забралась в экипаж. Она сидела очень прямо, глядя перед собой горящими зелеными глазами, пока экипаж катил по улицам Кингстона. Перед ней все стояло лицо той женщины, что лежала в постели Дерека.
Женщина с волосами как луна на небе…
Проклятый Уильям Гну. Он не сказал, что их, оказывается, две!
К черту их обеих!
Теперь она знает, что делать. Они за все, за все ей заплатят!
Ну а пока…
— Кто это?
С трудом, оторвав взгляд от рыжеволосой женщины в экипаже, быстро удаляющемся от пристани, Джон Барретт обернулся к худому лохматому субъекту, стоящему рядом с ним. Не дождавшись ответа, он раздраженно рявкнул:
— Я спрашиваю, кто эта рыжая баба!
Экипаж скрылся из виду, и Барретт снова перевел взгляд на «Воина зари». Настроение у него было отвратительное. Он не забыл насмешливого выражения лица Чарльза Хиггинса, встретившего его вечером, когда он заехал в его убогий бордель. Он не забыл и бесцеремонного ответа негодяя на его расспросы…
— А, ты про тех двух сестер… Да, чего уж там говорить, эти сучки всех переполошили. Не поверишь, но клиенты уже начали в очередь выстраиваться у их двери, как заявился этот капитан Эндрюс. — Хиггинс деланно пожал плечами. — Этот капитан, надо сказать, весьма неприятный тип, но перед его предложением просто невозможно было устоять. Само собой, я верну ту сумму, что ты заплатил мне авансом за услуги сестричек. — Хиггинс скрупулезно отсчитал деньги. А потом этот тупой болван дурашливо подмигнул и добавил: — Если ты вдруг передумаешь, то могу предложить двух дам, которые способны тебя заинтересовать, — обе блондинки, очень друг на дружку похожи и обе очень, ну просто очень искусны в
