– Это не смешно.

– Слушай, я не думаю, что затея с интервью так уж хороша, но в любом случае этот вопрос я решаю сам.

– Да нет, не решаешь.

– Погоди, Броди…

– Если хочешь получить больницу, спустись на землю, черт тебя побери, и дай этой женщине то, что она хочет… Я думал, что достаточно ясно сказал тебе в прошлый раз, что с ней надо сотрудничать.

– Я не хочу…

– Вопрос не обсуждается, – горячился Броди.

Янси перевел взгляд в окно, его пульс бился в горле. Он пытался сосредоточиться на деревьях, купающихся в теплом солнечном свете, но не мог. Он думал о том, что ему делать с Даной Бивенс. Чем больше он сопротивлялся, тем больше привлекал ее внимание. Но как бы он ни поступил – а для него любой вариант плох, – он должен был ступать по минному полю.

– А что я за это буду иметь? – наконец спросил Янси.

– Ты о чем? – Лицо Броди стало мертвенно-бледным и напряженным. – Ты пытаешься толкнуть меня на подкуп? Ты думаешь, что я пытаюсь тебя подкупить?

– Вот именно, Броди.

– Мне следовало бы уволить тебя, Грейнджер.

– Да, наверно, следовало бы, но не уволишь. Так я получу необходимый бюджет?

Броди задрожал.

– Да катись ты к черту!

– Я знал, что ты всегда ясно видел мой путь, – сказал Янси усмехаясь.

Выйдя в холл из кабинета начальника, Янси перестал улыбаться. Что, черт возьми, он наделал? Он только что наступил на первую мину.

Янси пошел к себе в кабинет. Он знал, что Броди совершенно прав, потому что если он не станет сотрудничать с Даной, она непременно начнет выяснять причину. Если она раскопает хоть что-нибудь о его прегрешениях, то она, как акула, почуявшая кровь, уже не остановится и уничтожит его.

В кабинете Янси опустился на кушетку. Ему придется пройти через весь этот кошмар, и надо молиться, чтобы ничего опрометчивого не вылетело из его рта. Надо следить за собой.

О Дане Бивенс он должен думать как о честолюбивом репортере, который может стереть его в порошок одним росчерком пера, а не как о желанной женщине, способной одним взглядом разжечь его страсть.

Он медленно выдохнул и поднял телефонную трубку.

Дана стояла у окна своей комнаты и смотрела на пелену дождя. Вдалеке сверкнула молния, расколов небо надвое. Дана вздрогнула и отвернулась. Эта гроза не должна быть долгой.

Она надеялась, что прогноз был верный. Ей и без того тяжело. Сколько раз она смотрела на телефон, не раз, не два, а сто раз! Почему не позвонил Броди Калхаун? Более того, почему не позвонил Янси?

Не слишком ли она понадеялась на доктора Калхауна? Потирая переносицу, она расхаживала по комнате. Он говорил так уверенно, что сможет повлиять на Янси. Теперь Дана начинала думать, что Броди зря сотрясал воздух. Проклятие.

Никто не может управлять Янси Грейнджером, подумала она. Он способен взорваться в любой момент, и, вероятно, именно это и произойдет, как только он услышит новость о том, что покупка земли находится под угрозой. Сердце Даны гулко колотилось в груди. Она все еще не до конца верила, что Шелби Тримейн собирается продать собственность кому-то другому.

Но ведь ей говорили, что Шелби – покровитель университета и всего связанного с ним. Так почему же он изменил свои взгляды? Какая причина могла заставить его?

Деньги? Власть? Контроль? Возможно, и то, и другое, и третье, думала Дана, но, кажется, во всем перечисленном нет особого смысла для человека масштаба Тримейна. У Шелби гораздо больше денег, чем он может потратить. Или это не так? Или, как у других богатых людей, за мирным, спокойным, респектабельным фасадом что-то скрывается? Может, при громком имени денег не так много?

Нет. Она отбросила эту мысль: учитывая страсть Шелби к политике, ему нужно много денег. На политической арене их всегда не хватает. Шелби необходимы доллары, много долларов, если он собирается запустить политическую карьеру сына.

Дана шумно вздохнула. Руни. Она не могла не думать о нем, особенно после сделанного ей предложения. Но она не могла не думать и о Янси Грейнджере.

Телефонный звонок заставил Дану вздрогнуть. Она ответила после второго гудка, ее сердце заколотилось.

– Алло.

– Дана.

Она нахмурилась.

– Хьюберт, это вы?

– Конечно, я. Прошло не так уж много времени с тех пор, как ты слышала мой голос.