ее часто называли Агдистисом. Эта двуполая богиня воспылала любовной страстью к своему двуполому сыну Аттису и тот, чтобы избежать ее домогании, оскопил себя.

Жрецы в Западной Индонезии считали своим покровителем двуполое существо по имени Силеве Нацарта, которое было женой бога Ловалангу- В этом отношении локровитель индонезийских жрецов полностью соответствует покровителям сибирских шаманов и африканских колдунов.

В мифах индейцев навахо бог солнца женат на андрогине Ахсоннутли.

Мужские и женские свойства имел и бог солнца Митра, которого в эллинистическом Египте восприняли под именем Сераписа. А вот как описывает сам Серапис: «…высокая, мощная фигура, сочетающая как мужскую силу, так и женскую грацию».^{235}

Сфинкс, как утверждает иероглифическая надпись на стеле, установленной между его лапами, является изображением бога солнца. И этот Сфинкс «является спереди мужским существом и женским сзади…»^{236}

Известны и специальные боги — покровители гомосексуалистов. На всей территории Римской империи в качестве такого бога почитался уже упоминавшийся нами Приап, сам, кстати, гомосексуалист. Кроме того, Приап почитался и как покровитель портовых проституток.

Покровительницами гомосексуалистов и проституток считались Инанна в Шумере и Иштар в Аккаде. В других странах древности их заменяли свои, национальные богини любви.

Разбирая сексуальную жизнь богов мы хотели, чтобы у читателя не оставалось сомнений в том, что языческие боги занимались мерзостями в полном смысле этого слова. Столь подробное описание их повадок, извлеченное нами из «Мифологического словаря», является, по сути, описанием нравственности, вернее, ее отсутствия, у древних служителей культа. Ведь языческий бог — не более чем идея и, обращаясь к образу языческого бога, мы заглядываем в те больные, извращенные мозги, которые и сотворили его образ, его идею.

Боги — не более чем явные или латентные пороки тех, кто ввел их культы и затем, длительные периоды, обслуживал их, то есть все тех же шаманов, жрецов к колдунов. Все эти люди, от самых истоков язычества и до сегодняшнего дня, являются в своей основе психопатами, душевнобольными, дегенератами. В начале этой главы мы попытались показать эти их качества. Теперь мы должны понимать, что война, которую объявили язычеству христианство и, в особенности, Ислам — это война против безумия, против кровожадности, против людоедства, против мерзких половых извращений, против сатанизма.

В одном из своих писем к князю Курбскому царь Иван Грозный так писал о творцах языческих культов: «И если кто из них какой страстью был одержим, то по этому пороку и бога себе избирал; в которого веровал…»^{237} Еще раньше ту же мысль высказал раннехристианский философ Аристид:

Трудно найти более точное определение сути язычества.

Боги порожденные душевнобольными дегенератами, затем порождали своими культами, своим «божественным» авторитетом все новые и новые массы психопатов и извращенцев, которых, словно мотылька на огонек, тянуло к этим порочным культам. Круг этот замкнулся и круг этот — одна из жалких «тайн» Сатаны, обещавшего в день своего изгнания из сонма ангелов совращать и развращать людей. Но развратить он может лишь тех, кто уже развращен в своем сердце и не хочет противиться грязным и стыдным влечениям своих инстинктов. Чем больше в сердце человека Бога, веры в Него, тем меньше в нем остается места для Сатаны — вот истина, знакомая всем. Но, к сожалению, очень мало людей, которые задумываются над глубинным содержанием этой истины и берут ее в руководство в своей борьбе с низменными соблазнами. Нет на свете ничего жальче и даже смешнее Сатаны, когда узнаешь его суть и обрываешь источники его могущества в своем сердце и своей голове.

Трон Сатаны стоит на пороках людей, на «похотях души», и язычество, сатанизм, многобожие есть культ, делающий «священным» то, что Создатель определяет как грех и мерзость. Святой Коран так говорит о языческих богах и поклоняющихся им людях:

Самая высокая милость Аллаха к людям заключается в том, что Он сотворил их не какими-то биологическими роботами, запрограммированными изначально лишь на совершение добрых дел. Он в Своей безграничной мудрости и любви сотворил нас свободными личностями, наделенными разумом, а не программой. Разумность человека предполагает его право на выбор, на свободу. Но одновременно со свободой воли Аллах вручил нам еще один Свой бесценный дар — Различение. Различение добра и зла, хорошего и мерзкого. Он не бросил нас в этот мир без Своего Руководства и лишь от нас зависит, следуем ли мы ориентирам Аллаха, или, в силу слабости своей души, слабости веры во Всемогущего, даем себя увлечь в зловонные приюты Сатаны.

Постигая язычество, мы постигаем суть Сатаны, борясь с язычеством в себе и вокруг себя, мы очищаем свои сердца и мир, в котором мы живем, для веры в Аллаха. И пусть наши души и глаза не соблазняются внешней, привычной оболочкой язычества, всеми красотами его материального воплощения в искусстве. Это сахарная оболочка, в которую заключена ядовитая начинка, чтобы ее горечь не сразу обожгла наши души. Глаза могут любоваться прекрасными творениями древних, их храмами и скульптурами, но сердца наши должны быть закрыты яду их культов.

Разумеется, и нартовский эпос, который представляет собой опоэтизированный культ Верховного Существа, не избежал фиксации экзотических сексуальных нравов языческих богов. Мы уже упомянули об инцестуозных отношениях матери нартов Села Саты со своим отцом-некрофилом Селой Небесным. В осетинском варианте Сатана (Шатана) совращает своего брата Урызмага и выходит за него замуж.^{238} Что касается этого мотива в абхазо-адыгском варианте нартовского эпоса, то, по словам В. Г. Ардзинбы, «на инцест указывает… эпизод встречи нартов со старухой-колдуньей из абхазского эпоса. …Она говорит: „Не вы ли 99 братьев-нартов, у которых младший брат похитил единственную сестру?“ Младший брат здесь — Сасрыква, который насильно похитил Гунду».^{239}

Как мы видим, в нартовском эпосе, во всех его основных национальных версиях, отчетливо