Я слагаю песнопенья, чтя двора его устав».

Здесь опять имя Давида называется без «Сослана», однако говорится, что солнце — его «всегдашний спутник».

И, наконец, строка из перевода «Витязя…» на осетинский Георгия Бестауты:

К сожалению, мы не владеем осетинским языком, но и наших весьма скромных познаний достаточно для того, чтобы понять: гуырдзыйы хуыцауы — «божество грузин», а хур-Дауыты означает «солнце- Давид».

Отсюда с неизбежностью следует вывод, что Шота Руставели в своей гениальной поэме, посвященной царю Давиду, прозвище последнего — Сослан — заменил указанием на его «солнечность» и эта связь Сослана с солнцем явственно проступает во всех вариантах перевода поэмы. Что касается осетинского перевода, то здесь царь (царевич?) предстает перед читателем как «Давид-солнце».

Может быть, это потому, что Шота Руставели, в отличие от Т. А. Гуриева, был прекрасно осведомлен в том, что прозвище доблестного и благородного царя, «Сослан», означало «Солнце». И для него звучало одинаково и «Давид Сослан», и «Давид-Солнце». И в таком прозвище, данном христианским поэтом христианскому монарху не больше необычного, чем в прозвище крестителя Руси, св. Владимира — «Красное Солнышко», или в титуле католического монарха Людовика XIV- «король-Солнце».

Значит, Сослан это «солнце»?

Да, отвечает другой осетинский ученый П. К. Козаев. «Сол» в имени Сослан означает «солнце».^{75} Значит, «сол» и в имени вайнахского Солсы означает «солнце», ведь он — антропонимный близнец осетинского Сослана.

В том, что «сол» обозначает солнце нет ничего странного или удивительного. Этим словом, к примеру, древние скандинавы и римляне обозначали свои божества солнца.^{76} Но если кому-нибудь связи древних кавказцев с римлянами или со скандинавами могут показаться нереальными, то можно сослаться на то, что в тайных эзотерических обществах, исповедывающих культ Верховного Существа, слово «сол» есть обозначение как самого этого Существа, так и его символа — Солнца.^{77} Таким образом, мы имеем не только эпические, но и лингвистические (вытекающие из этимологии имени Солса — Сослана) основания связать нарта Сеска-Солсу с солнцем.

Но ведь и Пхьармат является «Мастером-Солнцем». Кстати, уже после написания предыдущих разделов, где указывалась связь компонента «мат» в имени Пхьармата с бацбийским (древненахским) матх («солнце»), нам удалось выяснить, что бацбийцы солнце называют иногда и «матт» (без конечного -х). Так, слово «полдень» по- бацбийски звучит как «юкъ-матт», то есть «срединное солнце».

Пхьармат (Мастер Солнце), Пхьа (бог огня и ремесел), Сеска-Солса (Солнце). Мы уже приводили некоторые признаки древнего отождествления этих персонажей. Теперь мы видим, что разночтение имен Пхьармата и Сеска-Солсы, являющееся главной преградой к их слиянию в единый мифологический образ, не более чем видимость — в основе обоих имен лежит слово, обозначающее «солнце».

У читателя может появиться недоумение: почему автор упорно производит все эти утомительные сопоставления, разве нельзя было просто написать, что Солса — это «солнце» и что он имеет глубокую мифологическую связь с образом Пхьармата?

Мы просим такого читателя набраться терпения и поверить нам на слово, что мы и без этого оставляем без должного внимания множество важных подробностей, чтобы не отягощать ими эту работу. А то, что мы предлагаем читателю — просто необходимо для оценки всей разбираемой нами проблемы в целом.

В адыгском (кабардинском) сказании о рождении Сосруко есть такой эпизод. В дом Сатаней приходит некая старуха Барымбух. Сказание далее гласит:

«Войдя в ее дом, старуха заметила мальчика, сидевшего у очага и игравшего углями: он брал себе в рот горящие угли, а потухшие выплевывал.

Барымбух с бранью накинулась на Сатаней, поносила ее по-всякому и все спрашивала: откуда этот мальчик?

— Когда бы ты имела такого сына, ты бы не стала ругаться, — спокойно отвечала Сатаней. — Это мой приемыш. Он родился из камня, а закален Тлепшем. Оттого и назван он Сосруко, что означает: Сын Камня.

Барымбух крикнула, трясясь от злобы:

— От нечистой силы он рожден, уничтожит он нартский род! Клянусь Уашхо, богом синего неба, начало его жизни станет концом многих жизней!

И старуха покинула дом Сатаней, бормоча:- Адово отродье, лучше бы ты не родился, а родившись, лучше бы ты не вырос!

Так в доме Сатаней, рассказывают люди, появился ребенок по имени Сосруко — Сын Камня».^{78}

Тон рассказа свидетельствует о том, что симпатии сказителя- на стороне Сатаней и Сосруко. Но несмотря на отрицательные штрихи, которыми описывается прорицание старухи («с бранью накинулась», «крикнула, трясясь от злобы» и т.д.), ее слова не опровергаются ни Сатаней, ни самим сказителем. А смысл этих слов заключается в том, что вместе с Сосруко («адово отродье») в мире родилось Зло.

В вайнахских преданиях не старуха приходит к Сеска-Солсе (Сосруко), а тот, один или с другими нартами, оказывается в гостях у старухи. Несмотря на некоторые различия в деталях, почти все предания на эту тему основаны на одной сюжетной линии. Старуха, готовя угощение для нартов, бросает в котел одно баранье ребро и «наперсток» муки, приводя в недоумение и разочарование проголодавшихся гостей. Однако, когда угощение подается на стол, его оказывается так много, что всего и не съесть. На вопросы удивленных нартов старуха отвечает, что приготовила им обед из того мяса и муки, которые были в мире до появления Сеска-Солсы и других нартов. В те благодатные времена самой малости продуктов хватало для насыщения всех людей. С появлением же Сеска-Солсы и нартов, поясняет старуха, из мира исчезла благодать.^{79}

Другое сказание («Как нарт-орстхойцы сгинули со света») повествует: «В то старое время весь мир был благодатным. Во вселенной не знали, что такое дуновение ветра. С неба свисала нитка, на конце которой были лоскутки. Они никогда не шевелились. Да и могли ли они без ветра колыхаться? Люди жили в спокойствии и благодати. Посеянное, хранимое, как и принесенное, — все было изобильным. В то время в нашем краю появились нарт-орстхойцы во главе с Сеска-Солсой.

Со своими 60 нарт-орстхойцами он разорял села, совершая насилие над людьми. С появлением нарт-орстхойцев во вселенной появилось зло и задули ветры…» ^{80}

Здесь, как и в кабардинском эпосе, с появлением Сеска-Солсы связывается зарождение вселенского, мирового зла.

Одновременно, именно Сосруко и Сеска-Солсе (или его «близнецу» Пхьармату) люди, как и нарты,