этого висевший на нем мешком. Из подушечек пальцев выросли черные когти, челюсти оскалились клыками. Он стремительно становился самим собой — злым Серым Волком, зверем, которого он тщательно в себе скрывал, хотя все боялись, что рано или поздно зверь вылезет наружу и больше не пожелает прятаться.
На мгновение оцепенев, полицейский потянулся за револьвером.
— Вот, нашла! — сказала бабушка и, вытащив руку из сумки, разжала кулак и дунула на ладонь, обдав полицейского розовым порошком.
Тот остолбенел и посмотрел на бабушку остекленевшим взглядом.
— Знаете, иногда служба бывает такой скучной! — вкрадчиво проговорила бабушка Рельда.
— Не то слово! — согласился полицейский.
— Взять хотя бы сегодняшний день: вы еще не выписали ни одного штрафа за превышение скорости!
— Да, скучища смертная!
— Вот я и говорю: живо полезайте в свою машину и езжайте себе. Желаю вам на славу повеселиться.
— Будет исполнено. — Полицейский взял под козырек, прыгнул в машину и был таков.
— Как удачно, что я прихватила с собой порошок забвения! — промолвила бабушка.
Она прикоснулась к плечу мистера Каниса, и его зловещее превращение тут же прекратилось. Старик обрел свой прежний человеческий вид.
— Простите меня, Рельда! — взмолился он. — В последнее время мне приходится несладко. Достаточно любой ерунды — и пошло-поехало…
— Всё хорошо, что хорошо кончается, — сказала старушка. — Но я бы попросила вас спрятать хвост до конца поездки.
Старик закивал и постарался запихнуть свой хвост обратно в штаны.
— Минуточку! — крикнула Сабрина, провожая взглядом полицейскую машину.
Сзади у той красовались большие белые буквы: ПУНЙ, что означало 'полицейское управление Нью- Йорка'.
— Так это был нью-йоркский полицейский!
— Конечно, какой же еще! — ответила бабушка, тыча пальцем куда-то за мост.
На горизонте, словно соревнуясь, тянулись ввысь огромные небоскребы. Над ними кружили самолеты и вертолеты. У Сабрины от этого зрелища, которым она столько раз любовалась прежде, встал в горле ком.
Дафна тоже уставилась на сияющий огнями мегаполис. Одно здание, обогнавшее высотой все остальные, было увенчано тонкой серебряной стрелой. Схватив старшую сестру за руку, девочка указала на него пальцем.
— Это же Эмпайр-стейт-билдинг![1] — От волнения Дафна прикусила правую ладонь (среди множества причуд Дафны эта была свидетельством счастья и восторга).
— Вот мы и дома! — простонала Сабрина. — Мы в Нью-Йорке!
Девочки запрыгали от радости, всё громче повторяя:
— Это Нью-Йорк! Нью-Йорк!
— Я сейчас! — сказал мистер Свинсон, подходя к ограждению моста.
У этого пузатого джентльмена была одна проблема — брюки; он долго возился, прежде чем остался доволен тем, как они сидят. Наконец он налег животом на перила и застыл, восхищенный величественным зрелищем. Девочки увидели в его глазах слезы.
Дафна подошла к нему, обняла и сказала:
— Не плачьте, мистер Свинсон, а то я тоже заплачу.
— Это слезы счастья, Дафна, — пробормотал он. — Вот уж не думал, что увижу всё это… Я так долго просидел взаперти в Феррипорт-Лэндинге!
— Вам здесь непременно понравится. Это лучший город на свете! Здесь столько всего можно сделать, увидеть, съесть! Я уже чувствую, как пахнут хот-доги!
— Хот-доги! — взвизгнул Свинсон, и его нос тут же превратился в розовый пятачок.
Свинсон редко сбрасывал человеческую личину, но при сильном волнении наружу прорывалась его истинная сущность: он был одним из сказочных трех поросят.
— Что я такого сказала? — шепотом спросила Дафна у Сабрины.
— Хот-доги делают из мяса поросят.
Дафна поежилась.
— Ну, что до меня, то я никогда не стала бы есть хот-доги. Они такие жирные! Я вообще имела в виду совсем другое: пиццу с пепперони, вот что!
Девочка посмотрела на старшую сестру, ища поддержки, но та не смогла помочь ей.
— Пепперони тоже делают из свинины.
— Неужели? Сабрина кивнула. Дафна снова поежилась.
— Я хотела сказать — брокколи. Жду не дождусь, когда опять полакомлюсь ею. Что может быть лучше прогулки по городу в обнимку со здоровенным кочаном брокколи!
— Это точно, Нью-Йорк славится своей капустой брокколи, — сказала Сабрина.
Дафна показала ей язык.
— Нет, Волк, ты только полюбуйся! — сказал Свинсон Канису, не желая больше внимать кулинарным фантазиям сестер.
Канис подошел к перилам и тоже восторженно замер, разглядывая чудо-город.
— Представляешь, чего мы лишены! — прошептал Свинсон.
Оба от восхищения не могли вымолвить ни слова и только молча таращили глаза. Сияющий огнями Нью-Йорк поражал воображение.
До Сабрины вдруг дошло всё значение происходящего. Планета Земля продолжала вращаться, на свете происходили захватывающие события, а вечножители застряли в своем Феррипорт-Лэндинге и носа оттуда не высовывали. За двести лет выросли новые города, люди научились лечить страшные болезни, астронавты высадились на Луну… А Канис со Свинсоном всё это пропустили.
— Погодите! — опомнилась Дафна. — Что мы здесь делаем? Я думала, мы едем в Волшебное царство, спасать Пака.
— Так и есть,
Сабрина почувствовала, что у нее пылает лицо и земля уходит из-под ног. На мгновение в глазах потемнело, она упала. Потом опомнилась и поняла, что сидит на асфальте и смотрит на своих спутников.
— Тебе нездоровится,
Канис помог Сабрине встать. Она чувствовала головокружение и тошноту.
— Ничего, это просто обморок.
— Ты не говорила, что в Нью-Йорке тоже есть вечножители… — простонала Сабрина, стараясь самостоятельно сохранять равновесие.
Бабушка нахмурилась:
— Сабрина, Барьер Вильгельма появился только через двадцать лет после приезда вечножителей в эту страну. Некоторые из них разъехались по другим…
— Сколько? — перебила бабушку Сабрина.
— Сколько чего, дитя мое? — кротко спросила бабушка Рельда.
— Сколько здесь живет вечножителей?
— Понятия не имею. — Старушка перевела вопросительный взгляд на мистера Свинсона.
— Примерно десяток эльфов и еще с полсотни остальных, — сказал толстяк после долгой паузы. — Пока был жив Вильгельм, мы еще поддерживали с ними связь, а потом…
Слезы брызнули из глаз Сабрины и на ветру примерзли к щекам. Она гордо считала себя сильной натурой, а не плаксой, но теперь хладнокровие ей изменило. Услышанное стало для нее ударом. С тех пор
