...В свете маленького чадящего факела еле проглядывали закопченные, перемазанные лица легионеров. С каждой минутой становилось труднее дышать. Впереди, в темноте, двое вовсю орудовали заступами.

– Долго там еще? Меммий! Что ты возишься, как александрийский евнух! Давай быстрей, а то мы все тут передохнем!

II когорта VII Клавдиева легиона, введенная в подкоп, длинной змеей теснилась в душной земляной галерее. Антоний Супер, префект когорты, отковыривал от пластин панциря свечное сало.

– Меммий, сволочь!

– Минуций, заткнись! – рявкнул выведенный из себя иммун.

– Откликнулся, – радостно вздохнул приятель. – Ты не злись. Это я так, для собственного успокоения. Второй раз мы с тобой под землю лезем.

– Да, только под Иерусалимом земля полегче была. Песок да камешки. А здесь, – ветеран длинно, искусно выругался. – О! Есть! Лопата прошла наружу. Передайте префекту.

Антоний Супер разом оживился, бросил под ноги свечу.

– Меммий, скорее расширяйте отверстие. Неизвестно, где мы выйдем. Одна связка горящих куриных перьев, и мы перемрем, как хорьки!

Скрежет лопат сделался явственнее и торопливее. Впереди вверху забрезжил свет.

– Проулок! Юпитер Всеблагий! Сюда идет баба! Волочит раненого варвара! – ветеран хихикнул.

Начальника взорвало от этих наблюдений:

– Ты что, идиот, в цирке? Немедленно наверх! Убей ее! Минуций, за ним! Все наверх!

Помогая один другому, солдаты полезли в отверстие. Пожилая дакийка онемела от ужаса, увидев вылезающих из-под земли римлян. Дак, лежавший на бычьей коже у ее ног, сообразил, что произошло:

– Что стоишь, дура? Бросай меня, и беги зови наших. «Петухи» прорыли ход! Быстро!

Женщина опомнилась и, истошно вопя, бросилась в промежуток между домами:

– Римляне пролезли под землей у храма Сарманда!!! Римляне!!!

Меммий пронзил гастой раненого дака:

– Тварь! Успел! Ко мне! – прислушался и уверенно сказал: – Стены в той стороне. Слышите шум боя? За мной!

Легионеры, разбирая места в колонне, бегом устремились по улице. За первой когортой в ход полезли еще три. Авдий Нигрин понимал важность закрепления достигнутого. Манипулы рассыпались по проулкам. Сусаг, извещенный о появлении в его тылу римских солдат, понял – кончено. Оставалось сражаться до последнего.

– Все отлично! – крикнул комендант. – Держите стены! Я сниму с северной стороны воинов Феликса!

Гастаты Супера, перебив охрану ворот, начали лихорадочно разбирать каменный завал, стараясь добраться до засовов. Даки с воротных башен посыпались вниз. Закипела рукопашная. Меж оставленных зубцов тут же появились крючья лестниц. Легионеры, взбиравшиеся с внешней стороны, полезли густо, как тараканы. Кованые сандалии громыхали по внутренним переходам стен. Показался султан из красных страусовых перьев. Траян перепрыгнул через парапет.

– Не задерживаться! – приказал цезарь. – Всем пробиваться к цитадели!

Даки набросились на ненавистного предводителя захватчиков. Принцепс орудовал блистающим, расширенным книзу испанским мечом. Варвары падали под его ударами. Траян почти добрался до лестницы и уже поставил ногу на ступеньки, когда притаившийся на башне под видом мертвого дак метнул булыжник. Камень грохнул императора по голове. Траян покатился вниз, звеня доспехами. Шлем слетел, и показались волосы, залитые кровью. Римляне взвыли от горечи и отчаяния.

– Август ранен! Бей дакийскую падаль!!!

Траян открыл глаза. Стиснул зубы.

– Не надо орать! Все в порядке. Помогите мне подняться!

С помощью подоспевших преторианцев он вылил на темя флягу воды и забинтовал ссадину. Легионеры протянули каску.

– Вперед!

Бой шел везде. Все новые и новые когорты вваливались в занявшийся пожарами Тибуск. Даки остервенело защищали каждый дом, каждую пристройку. Цитадель не успела запахнуть ворота. Но под сводами ее башни произошла такая резня, что вал трупов поднялся до верхней перекладины. Авл Пальма моментально оценил обстановку. По его указанию солдаты сволокли со стен брошенные даками аппараты и притащили их в центр города. Горшки с нефтью и серой полетели на защитников. Воздух наполнился удушливым желтым дымом.

Четыре полных дня и ночи дрались на улицах родного города его последние защитники. К исходу пятого сопротивление прекратилось за полным истреблением всех, кто мог держать оружие.

Закопченный император с кровавой повязкой на лбу ходил по площади, загроможденной убитыми, в сопровождении приближенных. По соседству в домах шел вселенский грабеж. Легионеры тащили утварь, ценности, отыскивали спрятавшихся жителей. На лице Траяна лежала печать безмерной усталости. Вглядевшись в распростертого на земле римлянина с проломленным черепом, цезарь молвил Авидию Нигрину:

– Когда я после сражений с даками начинаю прикидывать свои потери, мне кажется, что не Децебал, а я проигрываю войну. Эти варвары способны дать пример, достойный подражания.